Лучано (ЛП)

Как и прежде, от его взгляда у меня перехватило дыхание. Они были завораживающими, и каждый раз, когда я смотрела на них, кислород попадал в мои легкие. Эти глаза насыщенного темного коньяка, смешанного с красками леса. А эти чертовы ресницы — предмет зависти каждой женщины. Они были толстыми и черными и окружали эти потрясающие глаза. Эти глаза лишь намекали на то, каким хищником он был; зверь, полный силы и опасности, который может поцеловать тебя в одну секунду, а в следующую свернуть тебе шею.

Его рука крепко сжала мою руку, его татуированные пальцы обжигали мою кожу.

— Отпусти меня, — прошипела я, ненавидя то, как его прикосновение согрело мою кожу. Я держалась за сына, держа его рядом со мной. Я не хотела его тревожить. Я хотела, чтобы у него была безопасная и счастливая жизнь, полная радости, а не гневных слов. — И никогда больше не прикасайся ко мне.

Это право он уже давно утратил. И я никогда больше не отдам его ему. Я влюбилась в него, и он разбил мне сердце. Нажал на спусковой крючок. Как будто я была никем, ничем. Этого нельзя было простить.

К удивлению, рука Лучано упала. Я повернулась к Элле, и мы переглянулись. Да, я была шокирована встречей с Лучано. Я не думала, что мы когда-нибудь снова пересечемся, но мы не были глупцами. Мы всегда готовились к худшему. В каждом городе, где мы останавливались, у нас был план действий на случай непредвиденных обстоятельств.

— Возьми ребенка, — сказала я Элле. Да, называть Маттео, которому было почти три года, ребенком, было преувеличением, но он всегда будет моим ребенком. — Иди вперед к дому, — я сделала акцент на последнем слове, и она поняла, что я имею в виду. — Я буду прямо за тобой.

Я наклонилась, чтобы отдать ей своего сына. Тяжело сглотнув, я пробормотала ему: — Все в порядке, малыш. Иди с Эллой. Мама будет прямо за тобой.

— Джелато, — надулся он. — Мама, я хочу мороженого.

— Да, через минуту, — ложь была горькой на моем языке. — Иди с Эллой, и тогда мы сделаем это.

Он неохотно отпустил меня, и я кивнула Элле. Она начала уходить от нас, в сторону, противоположную магазину мороженого, и я надеялась, что мой сын не решит устроить истерику именно сегодня.

Я смотрела, как они уходят, а затем снова повернулась к Лучано. Мой муж, с горечью подумала я. В моей жизни не было большего сожаления, чем он. Мой взгляд остановился на Массимо. Я терпеть не могла ни одного из них. Если бы я никогда не увидела ни одного члена семьи Лучано, это было бы слишком рано. Ну, кроме отца Лучано. Он всегда был добр ко мне и заботился.

— Я никуда с тобой не пойду, — сказала я ему, сложив руки на груди.

Мои глаза изучали моего бывшего мужа. Он был таким же красивым, каким я его помнила, высокомерие и безжалостность читались во всех его чертах. Его густые темные волосы выглядели мягкими, какими я и знала, и эти тлеющие карие глаза когда-то могли заставить меня подкоситься в коленях. Можно было подумать, что эти глаза будут смотреться на его загорелой коже, но они притягивают тебя еще больше.

Над хрустящим воротником его рубашки был намек на чернила, и я знала, что они струились по его загорелой груди, рукам и кистям. Эти татуировки были одинаково красивыми и устрашающими. Во всех отношениях мой муж был великолепным мужчиной. Если бы он не был таким засранцем.

Он одарил меня одной из тех высокомерных улыбок, которые я так ненавидела. Чего бы я не отдала, чтобы стереть это высокомерное выражение с его лица, поставить его коленом на фамильные драгоценности и наблюдать, как его губы кривятся в болезненной гримасе. Эти губы были созданы для греха, и он точно знал, как ими пользоваться. Для добра и зла.

— О, но я думаю, ты пойдешь со мной, — он говорил чертовски уверенно в себе. Я ненавидела его кишки.

— Нет, не пойду, — ответила я. Мой голос звучал уверенно, но, честно говоря, я была совсем не уверена. — Нам нечего сказать друг другу.

Он задумчиво смотрел на меня. — Нам нужно закончить кое-какие дела.

Я понятия не имела, о чем он говорит. Я не хотела иметь с ним ничего общего.

— Ты можешь прийти ко мне домой, — спокойно ответила я ему. — И мы сможем обсудить, что, по твоему мнению, я буду делать. Но уверяю тебя, между тобой и мной нет никаких дел.

— Но они есть, — сказал он спокойно, с намеком на угрозу в голосе. — Кроме того, ты моя жена. Пока этот статус не изменится, ты будешь делать то, что я говорю.

— Ты можешь надеяться, и пока ты это делаешь, пожалуйста, задержи дыхание, — прошипела я. — Я предлагаю тебе заплатить своему водителю, и мы сможем обсудить, как положить этому конец, у меня дома, через улицу.

Мы смотрели друг на друга, в нас обоих чувствовалась враждебность. Я надеялась, что скрыла это лучше, чем он, но была почти уверена, что являюсь открытой книгой. Было интересно, как эта битва воли, начавшаяся в первый день нашей встречи, продолжалась, как будто не прошло и года.