Лучано

Судя по тем коротким месяцам, которые мы провели вместе, и по тому, как она говорила о музыке, я понял, что она ей нравится. Но я никогда не осознавал, насколько, до этого момента. Я наблюдал за лицом моей жены, завороженным ее преображением. Для нее словно весь мир перестал существовать. Ее пальцы умело двигались по фортепиано, веки опущены, выражение лица отстраненное и мягкое. Как женщина, мечтающая о своем возлюбленном, о том дне, когда она сможет снова обнять его. На ее лице была боль, любовь, мягкость, надежда. Она полностью растворилась в музыке.

— Твоя жена прекрасно играет, Лучано, — тихо прошептала жена Василия, Изабелла, ее голос был полон благоговения. — У меня мурашки по коже от прослушивания этого. Она потрясающая.

Да, она такая. Когда я женился на ней, я был настолько поглощен местью, что у меня не было времени познакомиться со своей женой. Я похитил ее, заставил выйти за меня замуж, а затем стал одержим ею.

Для нас это было непростое начало. Но это было наше начало, и у нас было будущее. Вместе.

Мой взгляд остановился на публике. Изабелла была не единственной, кто был зачарован и потерян в музыке. Все взгляды были устремлены на мою жену, впитывающую музыку. За исключением Софии Романо. Ее глаза были полны ненависти, когда она смотрела на внучку.

— Рафаэль сказал, что Альфонсо так и не появился на сборе средств, — голос Кассио был тихим. — Он может быть здесь.

Я кивнул в знак подтверждения. Как я никогда не видел, чтобы мы с женой были на одной стороне? Был ли я действительно настолько слеп, когда дело касалось моей красивой и сильной жены? Ненависть и враждебность между Грейс и ее бабушкой исходили из них обоих. Даже когда моя жена говорила о своей бабушке или дяде, когда мы впервые поженились, в ее словах никогда не было никакой любви или нежности.

Месть ослепляет тебя, сынок. Слова моего отца звучали в моей крови, и никогда не было произнесено более правдивого утверждения.

Пальцы Грейс изящно скользили по клавишам пианино. Из короткого, напряженного общения между ней и бабушкой было ясно, что она любит это пианино. Я бы подарил ей это пианино, даже если бы это было последнее, что я сделал в этой жизни.

Последняя мелодия песни закончилась, и это было похоже на то, как Грейс просыпается ото сна. Ее мягкое, мечтательное выражение лица исчезло и превратилось в настороженное выражение. Она встретила выражение лица бабушки, вызывающе вскинув подбородок.

Молодая, нежная девушка, которую я подцепил в клубе почти четыре года назад, исчезла. На ее месте стояла сильная и выносливая женщина, которая будет сражаться с миром, чтобы защитить тех, кого она любит. И нравится ей это или нет, я буду сражаться рядом с ней. Она была моей семьей. Моя жизнь. Мое все. Возможно, она больше не нуждается во мне, чтобы выжить, но она была нужна мне. И Маттео.

У меня есть сын. С того момента, как это осознание пришло, было трудно понять смысл всего этого. Я проведу остаток своей жизни, примиряясь с женой и сыном. Мой отец был прав. Грейс все это время была невиновна.

Ее дядя подошел сбоку, оказавшись в ее поле зрения, и плечи моей жены едва напряглись, но она устояла.

— Это все будет от…

— Я еще не закончила, — взгляд Грейс метался между бабушкой и дядей. Взглянув на дядю, она осталась сидеть. По лицу ее бабушки я видел, что она была в ярости, но Грейс не обращала на нее внимания. Все внимание Грейс было сосредоточено на дяде. В комнате было тихо, даже дыхания не было слышно. — Это должно вызвать воспоминания, дядя, — сказала она тихо, с оттенком сарказма в ее тоне. — Вспомни, как все началось.

Ее пальцы снова начали танцевать по клавишам, звуки фортепиано были смутно знакомы. Она не отводила взгляда от дяди, выражение ее лица побуждало его сказать или сделать что-нибудь.

— Это «Слушай свое сердце» от Roxette? — я услышал, как Изабелла приглушенным тоном спросила Василия Николаева, своего мужа. — Это своего рода резкая смена музыкального жанра, — пробормотала она.

Она была права; теперь, когда она это сказала, я это узнал. Но какой в этом смысл? Почему Грейс смотрела на своего дядюшку с таким вызовом, а он смотрел на нее так, будто хотел ее убить?

— Это была песня ее родителей, — прошептала Элла. — Это была последняя песня, которую исполнила ее мать перед тем, как Альфонсо убил ее родителей.

Меня охватил шок, и я услышал тихий вздох Изабеллы. Я бы с удовольствием убил ее дядю. Он давно должен был быть мертвецом.

Я увидел, как Альфонсо подошел ближе к моей жене, и мне потребовалось все силы, чтобы не дотянуться до пистолета. Мне не нужно было смотреть, чтобы знать, что мои друзья чувствовали то же самое. Но Альфонсо Романо, крадущийся как грязная ящерица, физической угрозы не представлял. На его бледном маленьком лице сияла хитрая улыбка, подчеркнутая черными глазами-бусинками. София Романо и Альфонсо Романо разделяли черты лица — тонкие, бледные, темные волосы и глаза-бусинки. Та же подлая и предательская личность. Единственная разница: одна была в юбке, а другой в брюках.