Лучезарная звезда

Дакира… Этот край вызывал в ней странные противоречивые чувства. С одной стороны, это была безумна красивая страна с разнообразием пейзажей, морем солнца, цветов, зелени лесов и голубого неба. Но, с другой… Люди там говорили на чужом, режущем слух языке, колдовство заменило богов, а правил страной тот, кто угрожал жизни ее близких. Но выбора не было, и ей нужно было плыть туда, надеясь, что судьба смилостивиться над ней и не оборвет нить ее жизни в самом расцвете сил.

В порту делать было пока нечего, и девушка поспешила остаться наедине со своими мыслями в одном из узких проулков. Но уединение оказалось слишком полным — ее будто обволокла тишина, тишина, не нарушаемая привычным будничным шумом и криками птиц, абсолютная тишина, среди которой обычный цокот копыт показался ей раскатами грома.

Принцесса вздрогнула, обернулась и увидела Дотсеро. Уж кто точно никогда не меняется, так это он — то же выражение лица, та же одежда, та же посадка.

— Здравствуй! — Он протянул руку; она не знала, что ей делать: то ли пожать ее, то ли ограничиться простым приветствием. — Вижу, — улыбнулся Дотсеро, — ты вся в сомнениях. Нужно плыть. Пусть дакирский корабль останется в гавани, а ты под парусами капитана Масана спокойно доплывешь до Супофесты. Сейчас сентябрь, — загадочно добавил он, — и на островах Жанет все еще цветет магнолия.

— А причем тут магнолия и острова Жанет? — Что он хочет сказать, зачем ей на острова Жанет?

— Какая же у тебя короткая память! — рассмеялся Дотсеро. — Вспомни холмы Аминак и долгий взгляд у озера Алигьеро. Друзей не забывают.

— Если Вы…

— Ты, — с улыбкой поправил мальчик.

— Если ты о нем, то он мне не друг, и я не думаю… — Наконец-то ей удалось связать магнолию и острова Жанет воедино. — Если он в своем уме, то не станет мне помогать.

Дотсеро пожал плечами:

— Тебе решать, я всего лишь напомнил. Кстати, мне велели передать тебе, что Маркус жив.

— Кто велел? — оживилась Стелла. — Сам Маркус?

— Мериад.

— А где он?

— Сейчас? Понятия не имею. Если захочет, он сам тебе все расскажет в Лиэне.

Мальчик тронул поводья; снова застучали копыта по каменной мостовой, постепенно затихая в тишине угасающего дня. С последним ударом пелена безмолвия опала, и принцесса снова оказалась в окружении привычного мира звуков.

Перед ней была колоритная улочка, соответствовавшая духу восточных городков: не прямая, под небольшим изгибом, начинавшимся сразу после проулка, в котором она стояла. Сам проулок был самым обычным: глухие стены с двух сторон, мох на фундаменте домов, несколько чахлых кустиков и куча всякого хлама, разнесенного ветром по мостовой — идеальное место для совершения преступления. Улица была куда симпатичнее, и принцесса, невольно поймав себя на мысли, что ведет себя, как обычная путешественница, поспешила выбраться на нее, благо улица была проезжая.

Привычной растительности на улице не наблюдалось, не считая пары кадок с какими-то растениями, выставленными перед входом в ковровую лавку. Лавка, боковой стеной выходившая в проулок, занимала первый этаж двухэтажного строения с забавным резным деревянным балкончиком; окна плотно занавешены циновками. Рядом теснились похожие домишки, словно флагами, увешенные различными тряпками, коврами, выставленными то ли на продажу, то ли на просушку. Стелла медленно ехала мимо них, гадая, какая жизнь таится за этими облупившимися фасадами.

Перед одной из дверей стояла кадка с водой, проезжая мимо, девушка невольно бросила в нее взгляд и ужаснулась: то, что смотрело на нее, нельзя было назвать лиэнской принцессой.

— Боги, на кого я похожа! — Стелла в ужасе рассматривала существо со спутанными волосами, несвежей кожей и синяками под глазами, смотревшее на нее из бочки. — Ничего удивительного, что в кабачках меня принимали за свою. Остается надеяться, что хоть одежда выглядит лучше, чем лицо — другую я пока не могу себе позволить. А вообще, дорогая моя, пора тебе привести себя в порядок, а то еще арестуют за бродяжничество.

Убедившись, что за ней никто не наблюдает, девушка зачерпнула воды и тщательно умылась. Вытираться пришлось рукавом, но она дала себе слово это исправить.

Расчесать волосы было нечем, поэтому пришлось кое-как пригладить их руками и туго заплести в косу — так, по крайней мере, не видно, сколько дней она их не мыла. И, правда, сколько? Решено, как только решится вопрос с кораблем, она первым делом вымоется. Но для этого нужно снять комнату — а где взять на это деньги? Деньги — это ее больной вопрос, хоть иди и грабь кого-то снова. Видимо, придется — должна же она как-то добраться до Сиальдара? Хорошо, что пираты отобрали у нее не все — до кое-чего пальцы Вига не дотянулись.

Ее тягостные размышления по поводу денежного вопроса были прерваны тихими всхлипами. Девушка повернула голову и увидела женщину. Сгорбившись на пороге какого-то дома, она плакала, обхватив голову руками.

С одной стороны, следовало подойти, выяснить причину ее слез, но, с другой, что она могла сделать, как помочь ей? Да и стоит ли? Иногда, когда люди плачут, их нужно оставить в покое.