Лучезарно-голубое

– Макколи? Да, обожал. «Полли Макколи» – так он называл ее. Глупый детский стишок.

– Полли Макколи, – Дороти попыталась улыбнуться, потому что почувствовала, что вот-вот заплачет.

– Макколи вовсе не сумасшедший, – грустно сказал Джонни. – Он – святой. Что за времена, если невозможно отличить святого от психа. Страдания довели его до болезни. Он знает, что не виноват в смерти Кристи, что ее убил Дик Барти. И тем не менее, – Джонни стукнул ребром ладони по руке, – у него осталось столько душевной щедрости, он помнит, каково быть молодым и влюбленным!

– Бедный человек! Бедная Эмили! Джонни, ты должен был все рассказать нам!

– Я не был уверен до конца.

– Это было совсем необязательно, – вспыхнула Дороти. – Кто дал тебе право судить? Ты не судья. О Джонни, она должна все узнать прежде, чем выйдет за него замуж. Ты не должен допустить, чтобы она, ничего не зная, разбила сердце своего отца! Джонни, это же неправильно! – Дороти почти кричала.

– Бедная Нэн, – мрачно произнес Джонни.

– Бедный Клинтон Макколи, – горячо возразила Дороти.

Дороти нужно было вернуть машину Барту, поэтому они с Джонни поехали в ней. По дороге Джонни рассказал ей о том, что старик посылал деньги на воспитание ребенка и что, по всей видимости, Дик просто охотился за деньгами.

Его слова не очень удивили Дороти.

– Я ожидала чего-нибудь в этом роде, – только и сказала она.

– Значит, ему нужны были ее деньги, – продолжал Джонни. – Мне кажется, он был в бешенстве, когда старик не оставил ему пая в семейном деле. Если бы только Нэн могла понять это!

Дороти вздрогнула:

– Джонни, по-моему, Дик – просто чудовище. Правда?

– Увертливый парень, – пробормотал Джонни. – Но у нас нет никаких доказательств. Хорошо, он подстроил себе алиби. Но зачем он это сделал, мы доказать не можем. Хотя для чего бы ему понадобилось, если он только не знал, когда умерла Кристи? Ты можешь придумать?

– Не кажется ли тебе, – спросила Дороти, – что Макколи посадили в тюрьму без достаточных доказательств?

– Сейчас-то кажется. Сейчас, когда нет того общего настроя против него.

– Бедный Клинтон Макколи.

Джонни хотел снова сказать: «Бедная Нэн!», но передумал.

Дверь открыл Барт.

– Входите, пожалуйста, – вежливо пригласил он. – Вы уже ужинали? Мы все покорно сидим в кабинете, потому что гостиную нельзя пачкать. Говорят, ее уже приготовили к свадьбе. Проходите, проходите.

Дороти сняла пальто и бросила его на стул. Не сказав ни слова в ответ, лишь ограничившись вежливыми кивками, они пошли вслед за Бартом.

В маленьком кабинете горел камин, который, скорее, украшал, чем согревал комнату. Старая дама еще не спала. Она сидела в своем кресле в том самом углу, в котором Джонни в первый раз увидел ее. Она явно была чем-то рассержена. Бланш и – подумать только! – Барт попросили ее покинуть гостиную. В комнате хозяйничала Бланш. Она улыбкой приветствовала гостей.

– Все готово. Цветы для корсажей доставят завтра с утра.

– «Дева слышит веселый звон», – странным голосом процитировала Дороти.

Слева от камина в черном кожаном кресле сидел Дик Барти, а около него на черной кожаной скамеечке для ног примостилась Нэн. Она едва заметила вновь прибывших. На ее лице отражалось ожидание предстоящего чуда.

– «Гостей позвали, накрыли стол, и дева слышит веселый звон, – подхватил Барт. – Держись подальше, убери руки от меня, старая деревенщина!…» Присаживайтесь, мисс Дороти. А я принесу еще один стул.

– Не беспокойтесь обо мне, – остановил его Джонни. – Лучше я скажу свою речь стоя.

Дик Барти резко откинул голову. Нэн, казалось, ничего не слышала.

– Очевидно, я и есть «старая деревенщина», – сказал Джонни. – Я должен сообщить вам кое-что. – Он почувствовал охватившее всех напряжение и решился: – Эмили Паджетт открыла мне секрет.

– Что он говорит? – пролепетала старуха. – Что вы говорите, молодой человек?

– Послушайте меня внимательно, – обратился к ней Джонни. – У Клинтона Макколи и его жены Кристи была маленькая дочка.

– Да, – согласилась старуха, – маленькая девочка. Ее звали Мэри. Мэри Кристина.

– Нэн и есть эта маленькая девочка.

Барт, который стоял, прислонясь к стене, в изумлении наклонился вперед.

Бланш вскинула голову.

– Кто? – переспросила старуха.

– Эта девушка, – громко и ясно произнес Джонни, указывая на Нэн, – ваша правнучка. Ее настоящее имя Мэри Макколи.

Нэн и Дик в углу даже не пошевелились.

– Тот человек в тюрьме – твой отец, – продолжал Джонни, стараясь говорить как можно мягче. – Он не убивал твоей матери. Он считает, что это сделал Дик. Понимаешь, Нэн?

– Я знаю, – мечтательно произнесла Нэн. Она откинулась назад, а Дик, наоборот, наклонился к ней, теперь они почти касались друг друга.

– Мы догадались об этом только сегодня, – дружелюбно сообщил Дик. – Это все объясняет: почему вернулась тетя Эмили, почему Симс вел себя таким образом. Как только я узнал, что он виделся с Макколи, мне все стало ясно. – Он поцеловал Нэн в волосы. – Ну и что дальше? – спросил он.

Джонни был совершенно раздавлен.