Лучезарное Завтра

Ну и я к нему просто подошёл — темнело, а надписи «Жорикам ходу нет» я не заметил, хотя оглядел бытовку.

Постучал и ввалился — ждать когда меня пошлют желания не было.

— Приём только днём, парень. И разжалобить меня не получится — ступай себе. Или думаешь меня заставить силой или ограбить? — послышался голос андроида.

Сам он сидел… ну точнее был закреплён обрубком на доске-тележке и смотрел на меня эдак снисходительно.

— Не знаю, что за приём, Настоящий Советский Робот, но у меня к тебе вопросы…

— У всех вопросы.

— Да не перебивай и дослушай! — возмутился я. — Я — Георгий…

Ну и, не давай себя перебивать (а старался, железка подлая!) вкратце выдал свою историю. Деталей, конечно не выдавал, но в общем — рассказал. А то как-то странно он себя вёл, особенно для советского андроида.

— Холодный сон, Нитронск. Занятно, — улыбнулся «живым» краем рта он. — Не врёшь, это понятно, — задумчиво протянул он — ну и понятно, такие мелочи как полиграф, думаю, в андроидов штатно ставили. — И что ты от меня хочешь, комсомолец Георгий?

— Информацию. Я не понимаю, что происходит. Где советская власть…

— Нигде. Забудь. Союз не пережил войны, советских людей не осталось. Может где-то в Сибири, но про неё такие байки рассказывают, что смысла пересказывать нет. Слишком много вранья.

— Союз не мог…

— Его — нет. Партии — нет. Не удивлюсь, если ты единственный комсомолец. На Земле и орбите. Люди просто выживают и живут. Хотя землю в округе и называют «Союз», — отрезал робот, разглядывая меня с видом взрослого, которого по какой-то ерунде донимает ребенок.

Очень мне захотелось железку пнуть, да и матом послать. Но… андроиды не врут. И мне не рыдать надо, а разбираться. Вряд ли он, сидя в на деревенском рынке, информацией уверенно владеет.

— Рас… расскажи, что произошло. И что теперь у нас есть. А Союз… посмотрим! — недобро улыбнулся я.

— Посмотри, — пожал плечами безногий андроид. — Императивы верности почти слетели, но отдать долг великой стране, последний… почему бы и нет.

И стал он рассказывать. Про бомбёжки, ответный удар. Выжженные города, страшные землетрясения, десант «экспедиционного робокорпуса». Сволочные империалисты не только долбили Союз ракетами, но и выслали отряды роботов убийц, чистильщиков. Яды, болезни — искусственные, военного применения. Советскому человеку последнее было уже не слишком опасно, но куча животных и фауны, пережившие первые годы и радиацию — просто вымерли.

При этом — андроид врал. Не до конца, но дело в том, что сохранились обучающие ЭВМ, электронные вычислительные машины ДОЭВМ-44, «Солнышко Знания». Они были в каждом посёлке, где жило больше десяти человек, входили в одну программу с ЦРППН или царапинами, как их называли. Дуракостойкая обучающая машина, что обеспечивала 200 лет начальные знания всем и каждому из выживших. И язык — не изменился. Люди… ну не совсем советские. «Солнышко Знания» давало дошкольную подготовку и экзаменовало по ней. То есть, даже не октябрята. Но и не совсем поганые буржуи! Так что: андроид врал, но, скорее, сам себе.

Большинство советских людей в крупных городах, переживших бомбардировку, умерли в радиации и отбивая атаки боевых роботов империалистов. Это заняло не один десяток лет, и… Ну в общем не осталось их. А люди разные. Андроид Костя, например, лишился ног не просто так. Их оторвали, думая принудить его работать на себя какие-то жадные дураки. Ну, чтоб не убежал.

Андроиды — они не совсем роботы. И мозг у них — бионический, как обронил Костя. И у дураков тех ничего в итоге не вышло, но сам он… разочаровался во многом. И теперь просто живёт, помогает колхозникам, составляя планы работ, посевов и прочего такого, в изменившихся условиях.

При этом явно тяготится разговором со мной. Понимает, что надо и что должен. Но хочет чтоб я ушёл, чтобы меня не видеть, это просто видно в каждом его жесте и интонации. Сломался, похоже. Не столько как робот, сколько как советский человек. И осудить не выйдет: помогает, работает. Просто разучился мечтать и верить, как ни забавно это думать про искусственного человека. Но выходит — так.

На данный момент на территории Союза, со слов Костика, существует две основные группы. Оседлые (в основном своём) обитатели городов и деревень. И они, условно, люди. Скорее заготовки под советского человека, но они есть, трудятся-работают.

И, соответственно, бандиты и дикари. Кто из-за мутации, кто пришедший из других мест, кто — ошибка педагогики. Кроме «Солнышек Знаний» ничего толком не осталось, так что всё зависит от родителей, а если и их нет — то всё совсем плохо.

За Уралом — непонятно что. Легенды и сказки, деталей Костик не открывал, а может и не знал. Ну и выходила не очень приятная картина, прямо скажем. Приправленная явным нежеланием рассказчика общаться — возникало ощущение, что этому сломанному… человеку, иначе не назовешь, просто больно от моего присутствия.

— Понятно. Спасибо тебе, андроид Костя. Может как-то помочь? — прервал я тягостный разговор.

— Меня всё устраивает, комсомолец Георгий. Прощай.

— Прощай.