Лучи из пепла

На следующий день после похорон Итиро в трамвае внезапно лишился чувств. Вечером он узнал, что приблизительно в тот же час, когда он потерял сознание, поэт Санкити Тогэ скончался на операционном столе. Сестры санатория, в котором лежал Тогэ, вопреки запрету хотели дать ему кровь для переливания, надеясь спасти таким образом жизнь больного, ослабевшего после тяжелых кровотечений. Вскрытие тела покойного поэта дало неожиданный результат: смерть была вызвана отнюдь не только застарелым туберкулезом легких; внутренние органы Тогэ были поражены и радиацией вследствие «пикадона». Парадоксально, что Тогэ, посвятивший последние годы своей жизни борьбе против атомной опасности, никогда не подозревал, что и сам он отмечен зловещей болезнью, косившей людей начиная с 6 августа 1945 года.

Кавамото познакомился с Тогэ лишь в 1950 году, во время показа японского антивоенного фильма. Он принял участие в дискуссии, разгоревшейся после демонстрации картины, и в своем выступлении сказал, что миролюбивая миссия христианства имеет в наши дни громадное значение, несмотря на то что так называемые «христианские нации» не принимают ее всерьез. Это замечание Итиро заинтересовало Тогэ.

С тех пор между поденщиком Кавамото и поэтом Тогэ завязалась тесная дружба. Теперь же, когда Тогэ умер, Итиро счел своим долгом продолжать дело, завещанное ему другом, — образованным, интеллигентным человеком и блестящим, вызывавшим всеобщее восхищение поэтом. Отныне Итиро, неотесанный, неуклюжий и необразованный рабочий, должен будет рассказывать людям о трагической судьбе атомных жертв, которые молча несли свой крест, прячась от чужих взглядов.

В жизни Итиро Кавамото начался совершенно новый период. Тихий самаритянин стал агитатором, незаметный благодетель — страстным пропагандистом. Таково было веяние времени. После окончания оккупации в Хиросиме возникло мощное движение за мир. Но главное было то, что вся остальная Япония наконец-то снова вспомнила о Хиросиме. В августе 1952 года, через несколько месяцев после вступления в силу мирного договора между Японией и Соединенными Штатами, самый крупный японский иллюстрированный журнал «Асахи» выпустил специальный номер, где были опубликованы фотоснимки атомной трагедии, задержанные американской цензурой. Снимки эти, технически несовершенные, зачастую неясные и поцарапанные, были сделаны непосредственно после сбрасывания атомной бомбы и правдиво запечатлели картину атомного ада. Не мудрено, что они произвели огромное впечатление на читающую публику. В Японии поднялась волна возмущения против американцев. Снимки разбудили также симпатию всего народа к жертвам «пикадона». Сразу вслед за этим в печати начали публиковаться статьи и рассказы очевидцев об атомном взрыве, потом появились также фильмы и романы на эту тему.

В конце мая 1953 года в город «пикадона» прибыли автор, режиссер-постановщик и исполнители фильма «Хиросима», получившего впоследствии широкую известность. Здесь, на месте происшествия, они хотели как можно точнее воспроизвести атомную катастрофу. Кава-мото немедленно связался с постановщиками фильма, стараясь помочь им чем мог.

«На следующий день, — вспоминает Итиро, — я обрил голову и стал одним из многочисленных статистов. Никаких денег нам, кстати сказать, не платили. Мои друзья на электростанции в Сака и дети смеялись над моим довольно-таки потешным видом. Я раздобыл несколько военных касок, какие мы носили на предприятиях во время войны, собрал как можно больше старых тряпок и принес все это в штаб-квартиру кинопостановщиков.

В первом массовом эпизоде фильма предполагалось показать, как толпы народу бегут по направлению к холму Хидзи-яма. Вместе с воспитательницей сиротского дома Сидоин и шестью маленькими детьми я отправился к месту сбора. Когда мы явились туда, там уже толпилась масса народу — статисты, загримированные под «атомных духов». Их вид напугал даже меня, а малыши просто пришли в ужас и начали дрожать.

— Уйдемте отсюда! Здесь страшно! — кричали они сквозь слезы.

Я старался успокоить ребят.

— Но ведь это только игра… мы играем в «духов». Потом я купил им карамели, и они затихли. В конце концов ребятам даже понравилось все происходящее, особенно когда их загримировали. Теперь они были детьми «атомных духов», вернее сказать, детьми того страшного дня. Нашу одежду, которую нам пожертвовали различные женские благотворительные организации и школы, мы превратили в лохмотья. Для пущего правдоподобия мы даже подожгли свое платье и измазали его сажей и древесным углем. Голое тело, просвечивавшее сквозь лохмотья, мы покрасили коричневой и черной краской; вдобавок я посыпал пеплом свою бритую, как у жреца, голову.