Лучи смерти товарища Теслы

Вот тут была самая главная загвоздка: каждый из тройки имел свой собственный маленький план, которым не стал делиться с напарниками. Агнаров хотел выстрелить с помощью Клима в шаровую молнию «лучом смерти», отделить дух Унгерна от Джамсарана, после чего слиться с ним, с Гэсэром, подчинить Бога войны своей воле. Кебучев планировал закрыть шаровую молнию в клетке Фарадея, возможно, затолкнув туда «лучами смерти», чтобы затем была возможность её транспортировать и изучать как явление. Глебов же пока не решил, кому из них он не доверяет больше, а потому решил посмотреть, что из всего этого выйдет, и действовать по обстоятельствам. Тем более, вопреки первоначальному скепсису, он всё больше думал, что Сахаров был прав — и молнией кто-то управляет.

Тем временем шаровая молния, повисев над электро-магнитной катушкой и немного потрещав искорками, по всей видимости, разгадала план, либо же просто решила, что катушка цель скучная и неинтересная. Так или иначе, покружив ещё немного над ловушкой, молния замерла на мгновение, после чего вдруг плавно поплыла обратно, в сторону входа на объект. Кебучев чертыхнулся и поднялся ей навстречу, выставив вперёд своё импровизированное оружие. Клим выругался и привстал, чтобы лучше было видно всю обстановку. Сигнал при этом — условленный долгий свист в свисток — Агнаров не давал, поэтому клетка так и не поднялась…

Шаровая молния замерла. Из неё стали выбиваться небольшие искорки, переходящие на металлические предметы вокруг — в том числе, белые электрические всполохи забегали по стержню в руках профессора. Глебов почувствовал сильный запах, как после грозы, а ещё услышал тот самый звук, про который всё время говорил Латыгин перед исчезновением — как будто прибой вдалеке…

Яков Агнаров наконец резко дунул в свисток. Инженеры и ВОХРовцы дёрнули канаты — и из песка выскочили стенки клетки Фарадея, смыкаясь над белым электрическим феноменом. Ловушка сработала как надо, успев захлопнуться прямо над молнией, и, казалось бы, поймала явление…

Гул. Над полигоном пошёл тихий равномерный гул, вызывающий приступы панического страха у всех вокруг. Клим Глебов не мог объяснить, что именно не так, но весь как-то съёжился, стало очень неуютно, куда-то подевался весь воздух в лёгких, а в висках зашумело. Гул колебался, как будто проходя волнами над полигоном, то усиливался, то становился тише. И было очевидно, что источник звуков — шаровая молния. Глебову стало не по себе, появилась мысль, что надо бежать, пока не поздно.

Гавриил Платонович, превозмогая животный ужас перед гулом, сделал несколько шагов навстречу клетке, продолжая держать впереди себя металлический стержень. Белые искры на нём окончательно оформились в огни Святого Эльма, поэтому оружие профессора буквально пылало электричеством у того в руках. Клим догадался — электрический ток не мог навредить Кебучеву, потому что весь перераспределялся его устройством, скрытым под рубашкой, и учёный как бы постоянно заземлялся. Что ж, это уже давало надежду, что всё получится…

Агнаров приблизился к Гавриилу Платоновичу, выставив перед собой руки и слегка пригнув голову. Было видно, по бешеным движениям глаз, что гул окончательно свёл его с ума: начальник полигона пребывал в состоянии, наиболее близком к трансу или экстазу. Его жёлтый халат вдруг начал развеваться ниже пояса — это шаровая молния принялась вращаться вокруг собственной оси, создавая завихрения. То тут, то там из молочно-белого шара вылетали длинные белые молнии, такие же, как при грозе. Они с силой и грохотом ударяли в прутья клетки Фарадея. Некоторые молнии пробивало на песок — там возникали капельки стекла, поблёскивающие в пульсирующем электрическом свете.

Чем больше вращалась шаровая молния, тем сильнее становился гул, тем больше сворачивало от страха кишки всем собравшимся. У Клима Глебова в голове закрутились мысли: «А что, если Агнаров прав, и они сейчас пытаются поймать бога? Бога войны, на минуточку. Который, похоже, злится…»

Наконец, молния перестала крутиться. Клим оглянулся — и понял, что остались только он, Кебучев и Агнаров, все остальные разбежались. Шар же как будто этого и добивался, как будто хотел, чтобы ушли все лишние. По крайней мере, именно такое чувство возникло у следователя. Оно было живым…

С оглушительным треском молочно-белый шар вдруг выпустил целую канонаду молний по прутьям клетки Фарадея. Эффект был ошеломляющим — металл начал плавиться и потёк прямо на песок, с шипением застывая рваными стальными каплями вокруг блёсток стекла. Глебов чертыхнулся и нажал на рычаг — из установки Теслы вырвался ослепительно-белый луч электричества, с треском выдал несколько зигзагов и врезался прямо в центр грозы, точно в шаровую молнию. Установка была поставлена на максимальные значения, так что страшно было даже подумать, какой силы, какой энергии получился этот «луч смерти».