Лучник

Поднимался по лестнице потихоньку, но дом старый и лестница всё равно поскрипывала. Второй этаж был мансардным, обшитым потемневшей от времени вагонкой. Шорох усилился и Платон, наступив ещё на одну ступеньку, поднял над уровнем пола голову…

Чёрт! Ползун… твою мать! Бывшая старенькая бабушка. Видимо, лежала на втором этаже и там переродилась. Кровать стояла в самом углу у низкого окна. Рядом невысокий столик, заставленный разными лекарствами, стакан с водой и пластиковая полуторалитровая бутылка.

Тем временем бабулька медленно, но целеустремлённо ползла к Платону. Не дожидаясь прибытия гостеприимной хозяйки, Платон нажал на курок. Автомат глухо кашлянул одиночным. Платон ещё раз оглядел комнату и проговорил в микрофон гарнитуры.

– Кнопка! Что наблюдаешь?

– Пропала.

– Ползун. Был. Осмотрись, и если чисто, подъезжайте. Мы потихоньку вперёд двинемся.

По деревне шли по обочине центральной улицы. Тигр шарился по подворьям слева, Шуша шустрила с другой стороны. Грузовик Платон притормозил после первой четверти этого деревенского проспекта.

Улица была широкая, между домами и дорогой палисадники, огороженные невысокими заборчиками из штакетника – прямо пастораль деревенская. Никаких тебе заборов из профнастила или оцинкованного железа, коими грешат окологородские постройки. Грыси, двигающиеся по дворам, вырвались вперёд и подобрались к самой площади.

Картинка, что скинул Тигр, поражала воображение. На площади собрались, наверное, все бывшие жители деревни. Присутствовали здесь в основном спидеры, бегуны и джамперы. Было немного пустышей и лотерейщиков.

Платон всё видел глазами Тигра. Дом, вокруг которого собрались не иммунные самой различной начальной степени эволюции, оказался трёхэтажным недостроем. Окна на первом этаже открыты, а где и выбиты. Железные двери, похоже, открыли в другую сторону. Второй этаж более-менее сохранился, но в окнах мелькали какие-то тени, и это были явно не живые люди. Стены третьего этажа строители едва подняли. Кирпич уложен где-то на уровне колен. Да и то далеко не везде.

Приседая на колено, Платон поднял правую руку, согнутую в локте. Пальцы при этом сами автоматом собрались в кулак. Надежда тут же остановилась и продублировала жест для Гостя. Щёлкнув по микрофону рации, Платон произнёс.

– На площади трёхэтажный недострой. Дом вскрыт. По всему периметру бегуны и лотерейщики. Джамперы, спидеры и бегуны присутствуют в очень малом количестве и, похоже, что все они пришлые. Медляки все местные и, видимо, собрались со всей деревни. В доме движение. Кто, не видно. На самом верху вероятнее всего укрылись люди. Иначе здесь такой толпы не было бы. Гость! Спокойно стойте до моей команды. Отсемафорю, газаните и постреляйте без «глушаков». Под вашу канонаду мы первых проредим. Потом я навесом закину по не иммунным пару стрел с начинкой, а дальше выскочит Тигр и потащит всю эту толпу на вас. Втянутся – встретишь из всех стволов, а мы из крайнего дома будем работать с «глушаками». Шумите, а если что не так, отрывайтесь и на ходу гасите толпу из «поливалки». Шушу я оставлю себе для подстраховки. Кнопка! Держи округу, но особое внимание на тыл и по сторонам рядом с вами. Расчехоль гла́зки – на тебя вся надежда. Приготовь два гранатомёта и посади Славу на моё место – пусть, ни на что не отвлекаясь, смотрит на выезд из деревни.

Гость ответил за всех.

– Приняли. Ты там это… аккуратнее, а то меня Кнопка загрызёт.

На что Платон язвительно ответил.

– Про «это» мы с тобой уже общались… и не надейся. А Кнопка – это да, будешь плохо стрелять, я тебе не завидую. Кнопка в гневе страшна своей непредсказуемостью.

Так и поговорили – Гость от возмущения заткнулся. Вот, правда. Человек предполагает, а у наглого кота свои планы, да и кошка его та ещё оторва. Когда и как грыси сговорились, Платон, так и не понял, но план его здорово подкорректировали.

До крайнего к площади дома Платон с Надеждой добрались без проблем – Шуша, лёжа в палисаднике за здоровенной клумбой, подсказала не просматриваемый с площади проход. Зашли в дом, массивная деревянная дверь была распахнута, поднялись по лестнице на второй этаж и расположились у окон, выходящих на площадь.

Несколько домов с этого края были двухэтажные с претензиями если не на роскошь, то на приличный достаток с обычными деревенскими понтами. Тёмно-зелёные бархатные шторы на окнах на фоне обоев в розовенький цветочек выглядели особенно прикольно.

Этот крайний дом с выходом на площадь и центральную улицу ничем от трёх соседних не отличался. Окон в нужную сторону смотрело аж восемь штук – четыре по фасаду и четыре боковых – по два на каждую сторону. Все окна Платон аккуратненько приоткрыл, а Надежда, тем временем, закрыла входные двери и пробежалась по дому.

Перед началом Платон по очереди вызвал грысей и принялся втолковывать, что и как им делать и ведь поняли всё шкодники, но…