Лучшая подруга

Гнев и обида затопили все ее существо, лишая возможности не то что думать, но и дышать. Изабелла прижала ладони к вспыхнувшему лицу, отвернулась, не желая больше видеть ранившие ее слова, упала на постель и зарыдала.

Брошенная, ненужная…

Ты, наивная простота, Изабелла Морган! Не слушала свою лучшую подругу! Махнула рукой, решила, что она все преувеличивает. Вот и нет, Натали была права! Она-то разбирается в парнях, отлично понимает, что к чему. Всего на год старше тебя, а уже помолвлена. Ты-то раньше думала, что это папашка банкир пристроил дочурку, но нет, Натали Стокер не такая, она не потерпит, чтобы ее судьбу устраивали и решали за нее. Она крепко держит все в своих руках. В отличие от тебя. Ты ничего не держишь, ты просто размазня, вот ты кто, Изабелла Морган!

Ох, Натали, как же мне тебя сейчас не хватает, твоего голоса – хрипловатого, грубоватого, слегка сурового даже, но такого трезвого и ободряющего… Я почти готова признаться тебе, как не права была в тот наш последний вечер, когда защищала Ронни, говорила, что ты ошибаешься, что он не такой, каким его пытаются представить…

Да-да, мне было бы намного легче сейчас в Крестоне, рядом с тобой, чем тут, дома, где не с кем поделиться, не с кем поговорить. Ну не с мамой же, в конце концов, обсуждать Ронни и то, что он со мной сделал!

Изабелла вздрогнула, словно вдруг наяву услышала свои слова – «что он со мной сделал»…

А что он сделал с тобой, Изабелла Морган? О чем это ты таком говоришь? Очнись, детка! Он ведь по большому счету не совершил ничего дурного. Решительно ничего. Он был с тобой почтителен, вежлив, обходителен, нежен. Весел и заботлив. Говорил удивительные слова, каких ты еще ни от кого в своей жалкой и скучной жизни не слышала. Заставил тебя поверить, что ты необычная, не такая, как все остальные.

Да, все это он действительно делал. Но он не причинил тебе ни малейшего зла. И был предельно честен с тобой. Вспомни, как тебе хотелось кинуться к нему на шею и отдать ему всю себя. Помнишь? То-то. А он? Думаешь, такой опытный парень, как Роналд Брендон, не почувствовал этого в ту же секунду? Конечно, почувствовал. Но ведь он не тронул тебя. Не лишил тебя девственности, хотя мог бы. Признайся, мог бы! С легкостью. Ты же готова была уступить при малейшем его натиске. Но он не воспользовался твоей слабостью. Верно ведь?

Так на что же ты жалуешься, девочка? Ты же знала, кто он такой, какова его репутация. Да он и не пытался ничего скрывать.

Поразмышляй немного трезво, Белль.

Белль? Она содрогнулась, вспомнив, что это Ронни так называл ее. Белль – по-французски красавица.

Не отвлекайся, Белль. Поразмышляй как следует. Он мог бы переспать с тобой и позволить тебе уехать. А в твое отсутствие все равно встретить другую легкую добычу и затеять следующий романчик. Мог?

Мог, мрачно согласилась Изабелла с доводами разума.

И сейчас, получив это его признание, ты была бы совсем в другом положении. Представь себе, ты могла бы даже оказаться беременной. Разве не так?

Так, подтвердила она, тяжело вздыхая.

Но этого не произошло.

Не произошло.

Вот видишь. А почему? Потому что Ронни отнесся к тебе как порядочный человек. В чем же ты его обвиняешь? В том, что он не дождался твоего возвращения? В том, что не изменил своим привычкам ради тебя? В том, что…

Ну хорошо-хорошо, сдалась Изабелла, тяжело вздохнув. Согласна. Это не его вина, что он так несерьезен и легко увлекается. Скорее, беда. Такова уж натура. И я согласна, что он не сделал мне ничего дурного… Но все равно, мне так больно, так больно…

Изабелла опять расплакалась – горько, словно обиженный ребенок, у которого отняли любимую игрушку. Она плакала долго и безутешно, всхлипывая и сотрясаясь, пока не ослабела от слез и не уснула.

– Изи, малышка, ты там? С тобой все в порядке? Ты не заболела? – Миссис Морган еще раз постучала в закрытую дверь комнаты дочери и с тревогой прислушалась.

Изабелла вскочила, обвела комнату беспокойным, ничего не понимающим взглядом, ощутила, что голова буквально раскалывается от боли, и слабым голосом ответила:

– Зайди, мама.

Миссис Морган прошла к окну, открыла занавески, впустив яркий полуденный свет, повернулась к дочери и ахнула.

– Изи, да ты точно заболела! У тебя наверняка температура поднялась!

Изабелла поморщилась.

– Нет, я в норме, только голова болит очень.

Мать присела на край кровати, провела рукой по спутанным каштановым волосам Изабеллы, внимательно заглянула ей в глаза, покрасневшие, с распухшими веками.

– Что случилась, маленькая моя?

– Да ничего, мам, правда ничего. Ночью почти не спала, а под утро задремала, и вот результат. А сколько времени-то?

– Начало первого. Я уже беспокоиться начала. Ты не завтракала, даже кофе не пила… Это уж совсем на тебя не похоже.

И действительно, Изабелла была тем, что принято называть кофеманкой. За день она выпивала не меньше десятка порций двойного эспрессо, причем две трети из них, как правило, до полудня.