Лучшая половина мафии (Крестная мать)

Домино прошел в дом, по дороге никто его не окликнул, никто ни о чем не спросил. Он остановился в ярко освещенном холле. Все двери были распахнуты настежь, и, казалось, каждая комната была полна людей. Домино потерял ориентацию и беспомощно огляделся, пытаясь найти хоть одно знакомое лицо. Наконец он увидел, что по лестнице медленно спускается личный врач семьи Лучано. Лицо врача посерело. Увидев Домино, он приветствовал его печальным кивком.

— Зачем? Зачем кому-то понадобилось убивать детей? — тихо спросил он.

Домино взял врача за руку и отвел в сторону.

— Вам лучше остаться, синьор, боюсь, ваши услуги могут еще понадобиться. Где Грациелла?

— Марио, это ты? — послышался голос Грациеллы.

Домино обернулся и увидел ее на середине лестницы. Некоторое время он еще удерживал руку врача, потом отпустил ее и шагнул навстречу женщине.

— Мне нужно поговорить с тобой наедине.

Грациелла спустилась в холл. При ее появлении все мужчины замолчали. Домино чувствовал на себе их любопытные взгляды. Он протянул ей руку, Грациелла крепко пожала ее и улыбнулась такой печальной улыбкой, что у Домино защемило сердце.

— Спасибо, что пришел, ты должен быть с нами. Я хочу, чтобы до возвращения Роберто все ушли. Я несколько раз звонила в ресторан, но телефон не отвечает.

Разговаривая, они прошли в кабинет дона, и Грациелла закрыла дверь. Домино понял, что Грациелла еще ничего не знает, и растерялся, не зная, как начать.

— Они поехали все вместе пообедать, — продолжала тем временем Грациелла. — Дон хотел поговорить с ними наедине и сообщить о своем решении… О господи, Марио, мальчики убиты!

От потрясения глаза Грациеллы казались застывшими, прозрачными и как будто выцветшими.

— Грациелла, — еле слышно прошептал Домино, слова давались ему с большим трудом. — Это еще не все. Боже, дай мне силы… я не знаю, как тебе сказать.

Домино вцепился обеими руками в спинку стула и, закрыв глаза и не поднимая головы, сообщил Грациелле страшную новость. Он чувствовал себя беспомощным. Домино изо всех сил пытался держать в узде собственные чувства, чтобы быть в состоянии хоть как-то утешить Грациеллу, но в результате она сама нежно коснулась его руки. Ее рука казалась легкой, почти невесомой, как перышко.

Домино повернулся, собираясь обнять ее, но женщина попятилась. Она прерывисто вздохнула, потом в другой раз, в третий и погладила себя по груди, словно восстанавливая рукой ритм сердцебиения. Домино не находил для нее слов утешения, да и какие тут могли быть слова? Он абсолютно ничего не мог для нее сделать и просто стоял рядом, чувствуя себя жалким и ненужным.

Грациелла медленно обошла вокруг письменного стола дона и остановилась, глядя на ряд фотографий. К полному недоумению Домино, она села за стол, взяла ручку и с чуть ли не деловитым видом подвинула к себе лист бумаги. Затем она стала быстро что-то писать, исписала почти всю страницу, отложила ручку, спокойно перечитала все написанное и протянула лист Домино.

— Марио, не мог бы ты связаться со всеми людьми из этого списка? Нужно разобрать шатры.

— Грациелла…

— Нет, не перебивай меня, дослушай. Я хочу, чтобы из дома увезли цветы, сообщили гостям и обслуживающему персоналу, что свадьбы не будет. Пусть на виллу никто не приезжает. Скажи об этом охранникам, потом попроси всех уехать. Нам нужно побыть одним, понимаешь, одним.

Удивительная сила Грациеллы вызвала у Домино чувство сродни благоговению. За все время, что он был с ней, она ни разу не сорвалась.

Грациелла приняла решение, что всем женщинам нужно сообщить страшную новость по отдельности, и попросила врача сопровождать ее. Она начала с Розы. С девушкой случилась истерика, врач сделал ей укол успокоительного, и Грациелла посидела с ней, держа за руку, пока лекарство не начало действовать. Подвенечное платье все еще висело на дверце гардероба. Грациелла сама унесла его из комнаты, но Роза никак не отдавала вуаль, даже во сне крепко цепляясь за нее.

Тереза без конца повторяла имя мужа. Она все пыталась осмыслить происшедшее, но это оказалось выше ее сил. Тереза постоянно разглаживала на коленях юбку, кусала губы и шептала:

— Я не понимаю, не понимаю…

Как и при разговоре с Розой, врач стоял рядом. Когда он спросил, нужно ли ей что-нибудь, женщина замотала головой, глядя не на него, а на молчаливо стоящую рядом Грациеллу.

— Так свадьбы не будет? Не будет?

Ее умоляющий голос невозможно было слушать без боли. За толстыми стеклами очков глаза Терезы казались большими, как у фарфоровой куклы. Сначала они ничего не выражали, потом, по мере того как смысл слов свекрови доходил до сознания Терезы, их выражение стало медленно меняться. Грациелла ждала. Наконец притупившийся разум Терезы воспринял новость. Она сначала как будто задохнулась, потом задышала чаще, жадно ловя ртом воздух, быстро-быстро заморгала и заплакала.

Сверхчеловеческие усилия, которые Тереза прилагала, чтобы сохранить самообладание, глубоко тронули Грациеллу. Через некоторое время женщина тихо попросила оставить ее одну.