Лучшая половина мафии (Крестная мать)

Оперный зал был полон. В тот вечер давали «Риголетто», и Пирелли восторженно внимал музыке. София сидела в темноте, спрашивая себя, зачем она вообще сюда пришла. Это какое-то безумие! Странно, что она согласилась выпить с ним кофе, не говоря уж о совместном походе в театр. Чем больше она думала над этим, тем сильнее ощущала нелепость своего положения. Джонни сейчас, наверное, уже на полпути к дому… Она начала прикидывать, как ей лучше добраться до Рима, и в голове у нее застучало. Она обернулась к Пирелли.

В эту минуту он тоже обернулся к ней и улыбнулся. Они сидели, соприкасаясь плечами, и его близость вызывала в ней удивительное чувство приятного умиротворения.

— Мне надо идти… А вы, пожалуйста, оставайтесь.

Пирелли встал и пошел за ней по ряду. В фойе он спросил, что случилось.

— Нет-нет, ничего не случилось, просто мне надо ехать домой. Я сделала глупость, решив остаться. Простите. Идите в зал, прошу вас.

Удрученный, он тем не менее взял ее под руку, и они вышли на улицу. София вновь ощутила приятный покой. Высвободив руку, она накинула шубку.

— Холодно…

Пирелли не знал, что сделать, что сказать.

— Знаете… — смущенно пробормотал он, — я живу совсем недалеко отсюда.

Она быстро взглянула на него и отвернулась. Он покашлял.

— Э… мы можем поехать ко мне, и там я посмотрю расписание поездов.

Не дожидаясь ответа, он остановил такси, и они поехали к нему на квартиру, куда именно — она не имела понятия. Совершенно растерянная, София забилась в дальний угол такси, подальше от него.

Пирелли молча смотрел в окно. Он был растерян не меньше и старался не встречаться с ней глазами, боясь выдать свое смятение.

Они пешком поднялись на третий этаж. В подъезде не было швейцара, да и сама квартира не блистала особой роскошью.

София стояла посреди чисто прибранного холла, не снимая шубки. Он же сбросил свое пальто и стал смотреть расписание. Наконец она села на край дивана и закурила.

— У вас есть коньяк?

Он немедленно отложил справочник и подошел к бару. Казалось, ее совсем не интересовала его квартира в отличие от большинства знакомых ему женщин, которые первым делом осматривали обстановку и хвалили его вкус. Она просто была здесь…

Он протянул ей рюмку коньяку. София обхватила ее обеими руками и стала пить, не глядя на него. Когда она заговорила, он с трудом понял смысл ее слов:

— Пожалуй… мне надо позвонить маме.

София подошла к телефону, поставила свою рюмку на стол и обернулась. Взгляды их встретились. Она улыбнулась и стала набирать номер. Дрожащими руками Пирелли зажег сигарету и сделал глубокую затяжку. Он волновался, как подросток.

— Мама? Это София… Нет, мама, я еще в Милане. — Она опять взглянула на Пирелли, точно пытаясь прочесть на его лице ответ на невысказанный вопрос. — У меня возникли кое-какие дела, так что я задержусь… Как ты там? Нет, он не со мной. Он должен скоро вернуться. Нет-нет, не волнуйся, все в порядке… Да.

Еще раз взглянув на Пирелли, она повернулась к нему спиной.

— Утром, мама. Я приеду утром… Тогда и поговорим.

Она медленно положила трубку на рычаг и, не оборачиваясь, стала снимать свою шубу. Блестящий мех скользнул по ее плечам.

Пирелли подошел сзади, нагнулся и поцеловал ее в шею. Она ответила легким наклоном головы, как бы подставляя для поцелуя новый участок обнаженной шеи… Шубка упала на пол. Он отступил назад, и она обернулась.

Он хотел что-нибудь сказать, но все слова вылетели у него из головы. София медленно подняла руки и обхватила ладонями его лицо… Она была такой высокой, что ей не пришлось тянуться вверх, достаточно было нагнуть голову. Она прильнула щекой к его щеке, чувствуя, как он дрожит. Пирелли выдохнул ее имя. Она скинула жакет и начала расстегивать блузку, все так же прижимаясь к нему щекой, потом взяла его руку и приложила к своему сердцу.

— Скажи, что ты меня любишь…

Он чувствовал, как бьется ее сердце у него под рукой, чувствовал мягкий шелк комбинации и изгиб упругой груди. Он тонул в этих жарких волнах ее тела… Ласково касаясь руками плеч Софии, он осторожно снял с нее блузку, потом расстегнул «молнию», и юбка упала на пол… Нежно обняв ее, он поцеловал ее в мочку уха.

— Я люблю тебя, София.

Колени ее подогнулись, и она чуть не рухнула на пол. Пирелли подхватил ее на руки, понес в спальню и уложил на свою супружескую кровать, которая сейчас показалась ему плывущим облаком. Реальный мир стремительно уносился вдаль. Он никогда не мечтал о таком блаженстве. София уткнулась лицом в подушку, чувствуя, что ее разум как бы отделился от тела, охваченного огнем томления.

Пирелли расстегнул свою рубашку и задернул шторы, зная, что она не хочет света, а может, не хочет видеть его. Скинув ботинки и носки, он в одних брюках беззвучно подошел к кровати и сел рядом с Софией.

— Знаешь, я никогда не думал, что можно так сильно влюбиться. Как только я тебя увидел…