Лучшая версия нас (СИ)

Краткие минуты тишины тянулись вечность. Люциус не знал как начать разговор и стоит ли вообще пытаться наладить отношения. С одной стороны, он не сделал ничего плохого, он любил своего ребенка, защищал и оберегал семью. Но с другой, сидящий рядом человек был не его реальным ребенком.

Несколько минут молчания привели к тому, что Люциус первым нарушил тишину. Единственное, что он понял, что в любой из вариаций магической вселенной, Драко - его ребенок, ребенок, которому в любом из всех случаев нужен отец.

— Я постараюсь помочь вам. — Начал мужчина. — Правда, я все еще не могу до конца поверить в действительность всего происходящего. Никогда не мог подумать, что существуют подобные артефакты, способные перенести в другую реальность.

Дернув плечами, Люциус облокотился на спинку скамьи. Ветер приятно освежал и давал возможность хоть немного привести чувства в нормальное состояние.

— Я часто прихожу в сад, это - мое успокоение. — Мужчина продолжал разговор. — Мне нравится ночная атмосфера этого места. Тут я чувствую, что пережитые моменты в жизни были не напрасны.

Легкая, тоскливая улыбка отразилась на мужских губах в момент произнесенных слов. Всегда, оказываясь в саду, он вспоминал о Нарциссе, которой больше не было рядом с ним.

— Знаешь, — продолжил Люциус, — порой мне было интересно, к чему бы привела меня жизнь, если бы я согласился на сотрудничество с Темным лордом. Иногда думал про это, даже представлял. — Выдох. — Но каждый раз с благодарностью в сердце понимал, что моя семья дороже всего на свете.

— В моем мире тебе дороже твоя задница, чем семья. — Тихо проговорил Драко, все еще не меняя своего положения.

Взгляд пытался различить мелкую траву у ботинок, а мысли продолжали играть свою пьесу.

— Мне очень жаль, — такой же тихий голос прозвучал в ответ, — искренне жаль. В любом случае, в тебе я вижу собственного сына. И мысль о том, что я заставил тебя страдать, съедает меня. — Люциус ощутил свежий воздух, тихо выдыхая. — Там… Я был действительно ужасен?

— Ужасен? — Драко выровнял спину, повернувшись в сторону отца. — Ужасен? — В голосе скользнул смешок. — Ты не просто ужасен, ты - отвратительный, мерзкий, невыносимый человек. Ты заставил меня, собственного ребенка, рисковать жизнью, ты заставил меня делать то, что не должны делать дети в моем возрасте. Тебе было все равно на меня, на мать и на окружающих людей. — Драко срывался, смотря на Люциуса. — Тебя волновала собственная выгода, гордость, амбиции, высокомерность и брезгливость. Ты воспитывал меня по собственному подобию, не давая возможности мыслить своей головой.

Драко смотрел на отца, его скулы подрагивали, а на эмоциях он пальцем ткнул себе в лоб. Будто показывая, куда именно вбивали неправильные мысли.

— Благодаря тебе я купался не в любви, а в чертовой грязи. До двадцати лет я не знал как мне думать собственными мозгами. Там не было ни одной здоровой мысли. — Драко прошипел, будто сейчас он имел право высказать все, что собралось в его душе. — Знаешь, через какие трудности я проходил, чтобы добиться того, что сейчас у меня есть? Да никто, черт возьми, не знает, никто! И ты думаешь, что это самое худшее? Ты вбил в мою голову эту гнилую идею, что мы, чистокровные, не имеем права даже сидеть за одним столом с маглорожденными. Я все годы обучения жил с этими мыслями, я унижал людей, я относился к ним, как к дерьму. Но на самом деле, дерьмом был я сам! — Скулы Драко дернулись, а пальцы сильнее впились в ткань брюк. — Мне тридцать лет, а я все еще корю себя за то, что относился к этой женщине так пренебрежительно. Нормальные люди в тридцать лет могут похвастаться семьей или здоровыми отношениями. А я в этом возрасте боюсь пригласить на свидание женщину, которая мне нравится. А все из-за тебя!

Дыхание сбилось, когда Драко договорил последнюю фразу. Казалось, что он всю свою сознательную жизнь желал выговориться. Высказаться отцу, которого он не переносил, от которого у него холодило в затылке даже после стольких лет.

Тоскливый взгляд Люциуса следил за мимикой сына. Он чувствовал и понимал, как тяжело давались эти сказанные слова. Видел отражающуюся на лице злость и грустный взгляд светлых глаз. Ему было больно, что его дитя, даже такое далекое от него, страдало.

— Мне жаль, мне очень жаль. — Тихий голос Люциуса растворялся в ночном воздухе. — Мне правда очень жаль, что тебе пришлось так страдать. Мне жаль, что ты так долго корил себя, мне жаль, что на тебя так сильно влияли обстоятельства.

Решившись, Люциус медленно приподнял руку. Ладонь легко легла на плечо сына, а пальцы чуть сильнее сжали ткань рубашки.

— Я не знаю, как мне помочь тебе с твоими… — Он запнулся. — С твоими переживаниями. Не знаю, какие слова подобрать, чтобы ты не воспринял это глупой отмашкой.

Мужчина пытался донести свою мысль до сына, который явно напрягался от легких прикосновений.