Лучшая зарубежная научная фантастика

Услышав ее голос за одной из дверей, я вновь соединился в единое целое и с видом невинного деревенского мальчика улыбнулся дамочке, ведь это всегда действовало на женщин. Француженка была одета в шелковое кимоно — ну, вы знаете, нечто вроде домашнего халата, только из Японии. Ее волосы были распущены, а откуда-то из глубины помещения доносились звуки джаза. Услышав именно эту музыку, я понял, что дело в шляпе.

— Ви тот мужчина, с которым мы ехали на лифте, oui? [111]Ви еще смотреть на меня. Зачем ви приходить сюда?

— Просто я вспомнил о том дне и понял, что должен снова вас увидеть.

Она пробормотала что-то на французском, и, судя по тону, мне предлагалось попробовать затащить в постель кого-нибудь другого, но затем она широко распахнула дверь и улыбнулась в ответ.

— Заходите, monsieur… [112]

— Кулидж, — сказал я, снимая фетровую шляпу и склоняясь перед ее красотой. Именно этого и ждут от вас все женщины при первом свидании. — Робби Кулидж.

Я прошел в комнату и теперь мог с достоверностью распознать играющую музыку. Это была «Звездная пыль» Ната «Кинг» Коула. Платье для канкана было наброшено поверх зеркала на столике для макияжа, вокруг мерцали лампочки гирлянды, а рядом стояли высокие павлиньи перья. В воздухе витал аромат ментоловых сигарет.

— Я Моник, — сказала девушка. Никакого намека на фамилию, просто Моник. Спустя секунду она добавила: — Желаете кофе?

— Ммм… кофе — звучит прекрасно.

Извинившись, она отлучилась на минутку, после чего вернулась с двумя чашечками в руках.

— У вас есть сигареты? — спросила Моник.

Я кивнул.

— Можете взять всю пачку, — ответил я и, выудив их из кармана, выложил сигареты на стол вместе с коробком спичек. Сорт «Ультра», выпускаемый на фабрике «Mercury Barron», совсем новая разновидность. Обещалось, что если курить их по три штуки в день, проживешь много дольше. — Тебе достать?

— Non, — улыбнулась Моник. — Попозже.

Это был и в самом деле настоящий французский кофе, исходящий паром. Даже чертов пар уже вызывал наслаждение. Поднеся чашку к губам, я глубоко вдохнул и посмотрел, как она пробует напиток.

— Так откуда ты родом? — спросил я, и она некоторое время молча сверлила меня взглядом. Потом Моник потерла веко, чуточку размазав макияж.

— Думаю, тебя это не интересовать, верно? — произнесла она, снова отпивая из чашки.

— Конечно же, мне интересно, красавица, — солгал я, и тогда француженка подалась вперед, расплываясь, и в моем ухе томно прошелестел миллион «Ра-гее».

Так вышло, что как раз в ту ночь корабль лег на курс к Марсу, хотя мы с Моник были слишком заняты, чтобы это заметить. Мы узнали обо всем позднее от парня из джаз-бэнда, случайно забредшего в главный зал и увидевшего, как звезды, пусть и медленно, но все-таки начинают смещаться.

Спустя пару недель с того случая в привычку Моник вошло регулярно появляться на наших выступлениях и слушать, хотя кое-кому из ребят это и не нравилось. На этот момент отдельные лабухи начали строить из себя крутых и постоянно задирали носы, стремительно превращаясь в то, что мой отец обычно именовал «политическими нигерами». Они полюбили рассказывать всем, как на самом деле должен жить черный человек.

И мне было действительно жаль, что Джей Джей связался с этой психованной компанией. Прежде он всегда был реально толковым парнем, спокойным и рассудительным. Он был задушевным мужиком, но стоило ему связаться с этими космическими исламистскими губошлепами, постоянно перетирающими за то как черные колонизируют всю Солнечную систему во имя Аллаха, о том, как надерут задницу этим белым дьяволам и все такое прочее, — как рядом с Джей Джеем стало просто неприятно находиться. Я был готов взорваться, когда он начинал нести эту чушь.

Однажды, в перерыве посреди концерта, я приятно проводил время вместе с Моник за одним из столиков. Она попивала вино, я дымил сигареткой, и оба мы весело болтали, когда к нам с перекошенной физиономией подошел Джей Джей. Я сразу понял, что стоит ждать неприятностей, и поднялся прежде, чем тот оказался слишком близко.

— Слушай, Джей Джей, у меня уже есть один папочка, вот только он сейчас в Филли, и у меня нет ни малейшего желания…

— Робби, мать твою, ты выслушаешьменя, — сказал он и взглянул на Моник так, словно надеялся, что она исчезнет, если правильно на нее посмотреть.

— Кто он? — спросила француженка, поднимаясь.

—  Посиди,детка, — твердым голосом произнес я, и ее лицо скривилось в гримаске. Да вы и сами знаете, что бывает, когда советуешь женщине как-то поступить ради ее собственного же блага.

— Робби, здесь что-то неладно! Пора выбираться, брат! Парень, эти жабы побывали в моей комнате! Они запихали мне какую-то хрень в брюхо. Вроде червяка. Не, тетку. Ага, тетку-червяка!Она носится у меня внутри и вопит: «Джей Джей! Мороженого!». Помоги мне, Робби! Парень, я подыхаю! — он расплывался и кричал на все свои голоса. Бедолага перепугался до усрачки и теперь наводил кошмара и на меня.

Я отодвинул Моник в сторонку, расплываясь сам, и каждый из меня взял за плечи одну из ипостасей Джей Джея.