Лучшая зарубежная научная фантастика: Император Марса

Такой «представитель» в «Эйт» был неуместен, но она не имела ничего против них. Леон понял это, едва войдя в Гостиную. Женщина встала, вытерла руки об удобные джинсы, смахнула со лба челку серо-стального цвета и улыбнулась ему, словно говоря: «Не забавно ли, что мы здесь встретились?» Леон дал бы ей лет сорок – хипповатая, не без морщинок, но похоже, что на внешность ей плевать.

– Ты, должно быть, Леон, – сказала она, протянув ему руку. Коротко подстриженные ногти, теплая сухая ладонь, крепкое пожатие. – Как мне здесь нравится!

Она обвела рукой комнату.

– Фантастика!

Леон понял, что уже влюблен, хотя еще не сказал ни слова.

– Приятно познакомиться, мисс…

– Риа, – подсказала она. – Зови меня Риа.

Она села в зеленое кресло, сбросила с ног удобные мужские туфли и подтянула ноги под себя.

– Я никогда не ходил здесь без обуви, – сказал Леон, поглядывая на ее мозолистые подошвы – ноги человека, который много ходит босиком.

– Попробуй, – нетерпеливо помахала она. – Попробуй, я просто требую.

Он снял свои туфли ручной работы – продукт дизайнера, покинувшего стезю литературного критика, чтобы стать сапожником, – и, пошевелив пальцами ног, стянул носки. Земля под ногами была… Теплой? Холодной? Идеальной! Он не находил для нее слов, но каждое нервное окончание на его чувствительных подошвах звенело от восторга.

– По-моему, тут что-то прямо в нервы проникает, – сказала она. – Наверняка. Поразительно.

– Вы здесь лучше освоились, чем я, – заметил Леон.

Она пожала плечами.

– Помещение явно устроено, чтобы производить впечатление. Глупо было бы не впечатлиться только ради того, чтобы показать себя крутой. Я впечатляюсь. А еще, – она понизила голос, – а еще мне интересно, пробирается ли сюда кто-нибудь украдкой, чтобы потрахаться на травке.

Она смотрела серьезно, и Леон старался сдержаться, но смешок все равно вырвался из груди, а за ним и настоящий смех, и она расхохоталась, и они смеялись до боли в боках.

Он шагнул к сплетенному из живых ветвей шезлонгу, но передумал и сел прямо на пол, позволив моховому ковру щекотать ступни, лодыжки, ладони и запястья.

– Очень жаль, если никто не додумался, – с деланной серьезностью заметил он.

Она улыбнулась, на щеках показались ямочки, пролегли морщинки у губ и у глаз – все лицо улыбалось.

– Не хотите поесть? Выпить? У нас тут много…

– Давай перейдем к делу, – перебила она. – Не в обиду будет сказано, но благая часть – не в еде. Еды мне хватает. Я здесь ради другого. Ради благой части, Леон.

Он глубоко вздохнул:

– Благая часть. О’кей, к делу. Я хочу встретиться с твоим… – Как бы сказать? Нанимателем? Хозяином? Владельцем? – И махнул рукой.

– Можешь называть его Бюль, – сказала Риа. – Так, во всяком случае, называется материнская компания. Конечно, хочешь. Весь наш отдел разведки знал, что ты хочешь встретиться с Бюлем, – еще тогда, когда ты сам об этом не знал.

Леон всегда был уверен, что его рабочее место и переговоры мониторятся нанимателем, но только теперь осознал, что любая система тайного наблюдения может быть использована кем угодно, поскольку сами свойства тайной системы позволяют скрыть свою любознательность от жертвы.

– Впечатляет, – сказал он. – Вы наблюдаете за всеми желающими сбыть что-нибудь Бюлю или… – Он оставил вопрос висеть в воздухе.

– О, и так и сяк. Подразделения нашей разведки конкурируют между собой, интересуясь всяким, кто пытается продать что-то нам или продать что-то, что потеснит нас. Сеть довольно широкая. Добавь сюда тех, кто может представлять для Бюля потенциальную угрозу или выгоду, – и получишь довольно объективный срез человеческой деятельности, который мы держим под пристальным наблюдением.

– Насколько пристальным? Похоже, ваш стог сена весьма велик.

– А мы хорошо умеем искать иголки, – подхватила она. – И все время ищем новые способы их находить. Их мы бы у тебя купили.

Леон пожал плечами.

– Будь у нас лучший способ находить в грудах данных релевантные, мы бы сами им воспользовались для вычисления, что вам продать.

– Хорошая мысль. Развернем ее другим концом. Зачем вдруг Бюлю с тобой встречаться?

К этому Леон был готов.

– У нас большой опыт в дизайне продуктов, подходящих для людей такого… – Разговор о людях в чанах требовал недоговоренности. Может быть, потому Бротиган и выработал свой телеграфный стиль.

– Вы разработали один такой продукт, – заметила она.

– Другие и того не могут о себе сказать.