Лучшая зарубежная научная фантастика: Император Марса

– На Земле теперь есть деньги и есть политика. И вот эти две бесценные вещи попадают под удар больше, чем всё прочее. Султаны могут улететь в прохладную дождливую Швейцарию, а беднякам приходится умирать. Правительство Саудовской Аравии должно пасть, но тем временем инженеры сидят в своих бункерах с кондиционерами и управляют роботами, которые разрабатывают нефтяные месторождения в стопятидесятиградусном аду. Как будто это какая-то чужая планета, а они – благородные астронавты, занятые плодотворным трудом.

– Понимаю, – сказал Лукас.

– Политическая стабильность и богатство, – произнес голос. – От этих двух вещей люди зависят больше всего. А если говорить о нищете и бунтах, о мелких убийствах и больших войнах – все будет только хуже. С каждым часом, с каждым годом. Вот почему я вложил свои сбережения в это рискованное предприятие. Почему Уэйд это сделал. Конечно, мы рассчитывали лет на пятьдесят тонкой настройки и доводки, но у нас, по крайней мере, было время собрать всю информацию обо мне и поместить ее сюда. Здесь вся моя жизнь – в целости и сохранности.

Лукас отпил глоток и посмотрел в окно. Или, скорее, в пространство. Он просто задумался, но понятия не имел, о чем, пока не произнес это вслух.

– Никто бы не стал этого делать, – сказал он.

– Делать что? – спросил Уэйд.

– Собирать все подряд, – Лукас протер кухонный стол чистым полотенцем. – Дело вот в чем. Ты как будто складываешь свою жизнь в один большой чемодан. Но тебе постоянно приходится выбирать. Всегда находится что-то гадкое, постыдное, опасное, и ты смотришь на это и думаешь – черт, вот эту хрень надо бы выбросить.

– Ты так думаешь?

– Я в этом уверен, – Лукас смотрел, как вибрирует кофе в его кружке. – Возможно, в этом и кроется еще одна причина, почему Уэйд сделал то, что сделал. Чтобы избавиться от прошлого.

В трубке молчали.

– А ты, бедный виртуальный двойник… ты даже не знаешь, чего тебе не хватает, – Лукас смеялся, но ему вовсе не было весело. – И, возможно, в этом-то все дело.

Глава седьмая

Джегер стоит в самой нижней точке покачивающейся дуги, медленно поворачивается и поочередно смотрит вверх на людей по обе стороны моста. Его грудь вздымается, он глубоко вдыхает холодный воздух. Мускулы на его обнаженных ногах похожи на старые веревки, скрученные и узловатые, правое колено кровоточит, блестящая красная змейка стекает по длинной голени. Руки в перепачканных кольчужных перчатках держатся за стальные тросы. Старые доски скрипят под его весом. Но Джегеру, похоже, все равно. Если мост развалится, то он просто рухнет вниз с десяти футов в холодную грязь, только и всего, разве что будет немного больно и неприятно. Джегер два месяца просидел в тюрьме. У него не было денег ни на залог, ни на приличного адвоката. За последние годы количество убийств в городе резко возросло. Нужно было расследовать еще сотню преступлений. Но тут был убит известный человек, и убит жестоко; а потому полиция и прокуратура давили на единственного подозреваемого, пытаясь вырвать у него признание. Но признания не было. А когда ключевые вещественные доказательства подверглись тщательному научному анализу, их сочли недостаточными. На одних свидетельствах и случайных совпадениях дела не сошьешь, так что у суда не было иного выбора, кроме как принять решение об освобождении Джегера. Вот почему мост – не препятствие. Ничуть. Этого человека уже ничто не способно еще больше унизить или оскорбить. Вот о чем говорят вся его поза, выражение лица, крепкая и уверенная хватка обеих рук. Вот что он хочет сказать Лукасу, уставившись на него своими жестокими зелеными глазами.

И тут Джегер моргает.

Он делает еще один вдох и задерживает дыхание. Склоняет голову на длинной шее. Наверное, ему холодно. Любой бы на его месте замерз, будь он так же одет, да еще стоя неподвижно. Наконец он выдыхает и поворачивается на девяносто градусов, вцепившись обеими руками в толстый стальной трос.

Пит обращается к нему:

– Эй, придурок. Скажи всю правду, и мы тебя отпустим.

Джегер смотрит на грязное месиво под мостом. Откликается спокойно, негромко, но так, что его слышат все:

– Вот именно. Придурок. А Уэйд был весь из себя правильный, хороший парень, всеобщий любимец, а после смерти он вообще стал идеалом.

Все молчат. Слышно только, как ветер шелестит в листве, да медленно течет вода.

– Нет, когда он погиб, меня с ним не было, – говорит Джегер. – Но я знаю, как он погиб. Даже после того, как прошел дождь, остались улики: к югу отсюда, прямо у воды, был найден кусок кожи, содранный с его плеча. Это была первая рана. Уэйда ударили прутом арматуры с куском бетона на конце – сзади, слева; скорее всего, сбили с ног. Что позволило нападавшему завладеть его телефоном. Уэйд был весь в крови и без связи с внешним миром, но двигаться мог.