Лучшая зарубежная научная фантастика: После Апокалипсиса

– Называйте нас Сатурном, – произнес в кабине сильный звучный голос. Обладатель его был невидим и явил себя очередным незримым присутствием, отличным от отца-машины Бониды. Налоговичка поняла, что он тоже являлся машиной и вместе с тем, без сомнения, человеком столь могущественным и величественным, что ее собственная сущность показалась ей несказанно ничтожной. Но, осознав это, Бонида не пала духом. Она взглянула на мать. Элизетта смотрела на нее: спокойная, мудрая, ободряющая и поощряющая. Как я люблю ее, подумала Бонида, несмотря на то что она так жестоко обошлась со мной, притворившись мертвой. Но, возможно, мама не виновата. Иногда у человека просто нет выбора.

– Мы предлагаем вам сделать выбор, – сообщил голос мира Сатурн. Мармелад теперь прямехонько сидел на ковре и всем своим видом выражал почтение. Что на сей раз замышляет этот зверь? – Выбор должен быть совершенно осознанным. Позвольте присоединиться к вам.

Среди них появился громадный рыжевато-золотистый зверь ростом побольше человека, с мохнатой золотой гривой, украшавшей внушительных размеров голову. Когда он заговорил снова, зычный голос его напоминал сдерживаемый рык:

– Если угодно, зовите меня Аслан.

Мармелад, ощетинившись, отскочил назад, выпустив когти и обнажив клыки. Затем опять уселся слегка наискосок от новоприбывшего и отвернулся.

– Ой, да ладно.

Громадный зверь недоуменно на него взглянул и пожал могучими плечами крупной кошки:

– Воля ваша. Смотрите…

* * *

Приглушенный гомон сотни голосов, словно собравшихся на ужин перед пленарным заседанием Братства. Затем шум усилился, словно беседу вела уже тысяча глоток, миллион, бесчисленное множество, все говорили разом, их голоса сплетались в рисунок столь объемный и разнообразный, как сросшиеся составляющие Свалившегося-с-Небес великого хребта, окружающего этот мир. Бониде захотелось зажать ладонями уши, но, так как рук у нее не было, пришлось крикнуть прямо в лимонно-желтое ослепительное сияние…

– У меня режет глаза! – завопила она.

Мучительная яркость света стала постепенно убывать и дошла до розоватого свечения, хор голосов тоже притих. Сквозь искрящийся лед колец Бонида смотрела на шар Сатурна через вихри бурь и крупу гелия и гидрогения поверх раковины из металлического водорода, покрывающей железное ядро планеты. Пало семя. Долгий взрыв щелями отверз безжизненную поверхность хладного мира, высвободив из сердцевины Сатурна теплоэнергию, встраивая молекулы одну за другой во взаимопроникающие переплетенные искусные узоры, текучие заряды, силовые потоки. Голоса были песней этих цепей, этих – мемристоров, как она откуда-то знала. «Не путать с Мем-мозгом», как пошутил отвратительный кот, и теперь, когда до нее дошла шутка, Бонида улыбнулась. Мотки молекул соединялись подобно внутренним частям мозга, искрам информации, размышлений, сознания…

– Можно сказать – Ойарса, – подал голос материализовавшийся громадный кот. Бонида тут же поняла, что он имеет в виду: он являлся правящей сущностью этой планеты. Разумом, для которого планета была мозгом и плотью. Хотя не совсем так: не он, но они. Совокупность разумов, соединенных светом и переплетением (и – да, теперь она понимала и это тоже, и их неисчислимые составляющие).

– Как вам удалось сотворить Свалившиеся-с-Небес-Выси и для чего?

– Мельчайший из возможных вопросов, – отвечал Аслан. – Кот тебе уже рассказал. Как сделать трубу? Взять дыру и обернуть жестянкой.

– Густав Малер, – проговорил Мармелад, шевеля усами. – Про его симфонии можно сказать то же самое. Бах! Трубы? Чувак, это нагоняет на меня тоску.

Симфонии, трубы, композитор Малер, тысяча сокровищ утерянной Земли: все это наводняло разум налоговички, но не переполняло его.

– Да, я поняла, но для чего? Можно соорудить НебоТьму, только зачем? – Сооружение оказалось громадным, и Бонида обратила внимание на то, что Поле Эрбола исходит из воображения прямо в реальность, сферы мемристоров располагаются одна в другой, высасывая каждый эрг энергии невидимого солнца в глубине. Совокупность богоподобных существ, которые превзошли своего творца, как, возможно, Отец Время превзошел породивших его древних существ. Но для чего? И зачем?

– Всем детям свойственно задавать этот вопрос, – улыбнулась мать. – Для чего? Ради радости созидания, Бонида, как всегда учило Братство. Ради бесконечного обновления. Ради восстановления мира. Возьмем дыру и обернем ее всем тем, что есть важного.

– Вот еще целый воз завзятой сентиментальщины, – гадливо изрек кот.

– Ты – пренеприятнейшее существо, – с упреком в голосе сказала налоговичка, хотя была склонна согласиться с котом. – Иди сюда, посиди у меня на коленях.

Зверь удивленно взглянул на нее, а потом воспользовался предложением и упруго вспрыгнул к ней на ручки, покружился и уютно устроился, склонив тяжелую рыжую голову к ее благонравной груди. Бонида разок провела рукой по шерсти котяры, потом еще и еще.

– Так что там за вопрос, который мы должны разрешить?