Лучшая зарубежная научная фантастика: Сумерки богов

Меня несли слоны. Говоря это, я не имею в виду, что слоны мне надоели, что я нахожу этих толстокожих скучными, как будто вел с ними какие-то особые личные беседы и знаю все их причуды и шутки[133]. Разве Ганеша[134] не самый любимый бог во всем нашем экстравагантном пантеоне? Я просто хочу сказать, что ехал на слонах; в паланкине, похожем на маленький позолоченный храм, по улицам Дели. Пять слонов с погонщиками; один для моего школьного друга Суреша Хиры, один для Вин Джохара, один для Сиамана, один – мой личный плевок в лицо традициям – для Сарасвати и один для меня, Вишну Наримана Раджа, капризного жениха. Вечный, чудовищный делийский дорожный поток расступался перед полчищем музыкантов, барабанщиков, танцоров, просто гуляк, словно вода. Люди останавливались и глазели, женщины бросали рис, ИИ указывали на меня их сосущим пальцы внукам: «Вон, вон он, господин Вишну едет на свою свадьбу». Глянцевые журналы были забиты одним: первой династической женитьбой брахмана. Еще одно нарушение мною традиций: большую часть церемонии я профинансировал сам, благоразумно продав через аукцион право на фотосъемку журналу «Всячина». Смотрите, вот он я, в белом шервани[135] и складчатых штанах по щиколотку, в самом лучшем стиле, на лице традиционная гирлянда из цветов, в одной руке сжимаю меч (нелепая затея Сриима, самого востребованного постановщика свадеб в Дели: кто смог бы орудовать мечом с широкой слоновьей спины?), другая ухватилась за позолоченный верх раскачивающегося балдахина так, что побелели костяшки пальцев. Я говорил, что ехать на слоне все равно что плыть на лодке по бурной воде? То существо, которое вы едва видите из-под струящегося каскада ноготков, выглядит напуганным? А вы ожидали кого-нибудь постарше?

Всю зиму шли долгие и деликатные переговоры. Стаи доверенных ИИ кружили, периодически сталкиваясь, над моими родителями, воссоединившимися на время, когда они принимали семью Мисра во время обряда помолвки. Мы с Лакшми сидели вежливые, тихие, чинно сложив руки на коленях, на кремовом кожаном диване, пока многочисленные родственники подходили, поздравляли и благословляли нас. Мы улыбались. Мы кивали. Мы не разговаривали, ни с гостями, ни между собой. За годы, проведенные в колледже для брахманов доктора Ренганатана, мы уже сказали друг другу все, что нужно. Мы сидели, словно давно женатая пара на станции метро. Наконец орды противоборствующих доверенных ИИ удалились, проект брачного контракта был подготовлен, приданое оговорено. Это была блестящая партия: собственность и сосуд с влагой, самой квинтэссенцией жизни. Разумеется, цена была высока: мы же брахманы. В той же мере это относилось к плоти от плоти нашей, к плодам чресл наших. Если говорить об опциях, отмеченных в листках меню доктора Рао, подозреваю, что родители Лакшми отмечали их наугад. Я знаю, что мои поступили именно так. Но это, наверное, было самым важным изменением из всех, учиненных над нами нанотехниками доктора Рао. Наши генетические линии были модифицированы. Особенности, вживленные в нас, наследовались. Наши дети и их дети, все наши будущие Нариман-Мисра, выходящие в будущее, будут брахманами благодаря не микрохирургии доктора Рао, а нашим сперматозоидам и яйцеклеткам.

Дети, потомки, кровная линия, династия. Таково было наше общее приданое, оговоренное в контракте. По рукам! Ликуй, великий Дели!

ИИ, ответственные за джанампатри[136], поведали о самом благоприятном расположении звезд, пандит[137] совершил обряд подношения даров Ганеше, и породнившиеся дома Нариманов и Мисра наняли «Болтушек», самую большую и шумную в Дели девичью группу, петь и сверкать ляжками для двух тысяч представителей высшего света на празднике нашего священного слияния. Мы с Лакшми пели со сцены дуэтом. Мини-брючки и топики поп-певичек, казалось, смущали ее, когда она танцевала и прыгала в окружении высоких каблуков. Очень маленькая, очень-очень юная для замужества. Я никогда не отличался особыми певческими талантами. Мама и папа не потрудились поставить крестик в этой графе. Я отплясывал в тесной компании своих одноклассников. Хотя мне оставалось еще два года учиться в колледже доктора Ренганатана под опекой невидимого мистера Хана, наш круг распался. Я стал их будущим, неотвратимо грозящим всем.

У Ворот Индии Сарасвати велела погонщику остановиться, соскользнула со спины своего слона и побежала, приплясывая, с толпой моих гостей. Я нарушил традицию, пригласив ее, она в свою очередь нарушила ее, одевшись по-мужски, в шервани и штаны, и нацепив огромные, нелепые усы, как у раджпута[138]. Я видел, как она прыгает и кружится, сияющая и веселая, среди танцоров и барабанщиков, как танцует, смеясь, со Сриимом, похожим на обезьяну, и чувствовал, как слезы наворачиваются мне на глаза за цветочной завесой. Она была так великолепна, так прелестна, так гибка и так свободна: от нее никто ничего не ждал.