Лучшая защита

Ему открыли после тщательного изучения через архаичный оптический глазок. Конспираторы… Кого боятся? Не индустриальные века, никакие партии и собрания не запрещены. Но, если не будет ореола романтики, если не писать слово «Оппозиция» с заглавной буквы и не нагнетать атмосферу таинственности, никто в этом заплесневелом особняке и не соберется. Все спокойно отправятся в турне по ночным клубам или завалятся в кресла перед компами и утонут в пучине гиперсетевых информационных морей. Савельев шагнул через порог и проследовал за многозначительно хмурящимся привратником — в коже, длинные волосы собраны в «хвост», дымящаяся трубка в зубах — в зал для собраний.

В зале обстановка была довольно скучной. Пять рядов кресел, стол президиума и коричневые жалюзи на окнах. Полумрак разбавляли тусклые лампы по углам. Если б не голограмма над компьютером, здесь было бы и вовсе мрачно. Игорь изучил объемную картинку и удивленно хмыкнул. Что-то новенькое. Не традиционная для собраний фантазия в стиле «хард» — какой-нибудь окровавленный шипасто-бронированный монстр с боевым топором в руках, а вполне приличная заставка незнакомой Савельеву программы. То ли игровой, то ли обучающей. Цвета и плавающие символы заставки завораживали. На секунду Савельеву показалось, что он погружается в мягкую обволакивающую субстанцию, которая полностью подчиняет его неведомой, но исключительно важной цели. Это было похоже на гипноз, которым психоаналитики однажды пытались лечить его от высотобоязни. Тогда у них ничего не вышло, Игорь оказался абсолютно устойчив к гипнозу. Психоаналитики развели руками и сослались на индивидуальные особенности организма юного пациента, против которых наука бессильна. Пришлось родителям отказаться от затеи. Вот и сейчас Савельев немного постоял, пялясь на заставку, затем усилием воли вышел из странного оцепенения и направился к полупустому партеру.

Народу сегодня было немного. Человек десять. В президиуме за красным пластиковым столом сидели Стелла и Явор…

Она была, как всегда, прекрасна. Гладко зачесанные светлые волосы, строгие зеленые глаза, идеальные черты лица… Одета девушка была в блузку с глубоким вырезом и, кажется, в джинсовые шорты или юбку. Нет, вряд ли Стелла наденет юбку. В такие дискриминирующие шмотки пусть рядятся старухи… В декольте можно было рассмотреть верхний край цветной голографической татуировки: что-то вроде букета, обвитого двумя змеями. Головки змей смотрели в разные стороны, их чешуя переливалась, создавая иллюзию объема, а дыхание Стеллы заставляло змей совершать движения. В такт волнообразным покачиваниям змеиных головок колыхался и букет. Его центральный цветок заканчивался примерно на уровне яремной ямки, между ключицами. Игорь представил, где располагается нижний край букета и как скользкие хвосты змей обвиваются вокруг упругих грудей Стеллы. Заманчиво…

Явор, как и полагалось у «свободников», был одет в кожаные штаны и куртку на голое тело. Застегивать ее он не любил и всегда ходил, гордо выпятив волосатый живот. Он вообще был мохнатый, как обезьяна. Вечно не чесанная борода, волосы, схваченные на затылке в «хвост», глубокие залысины и масленые глазки дополняли этот портрет безумного бунтаря, причем не сказать, что дополняли до совершенства. Скорее наоборот. Но без Явора не было бы партии, а потому все преданные борцы его боготворили.

Все, кроме Игоря, которому очень сильно не нравилось, что лидер откровенно ухлестывает за Стеллой и повсюду таскает ее с собой. Не мог найти другую фаворитку, что ли? Вон их сколько бывает на митингах… Даже сейчас этот гиббон сидит и заглядывает ей за пазуху. Савельев ревниво покосился на Стеллу. А ей, похоже, это льстит. Наивная девочка! Нашла бога! Он же самый обыкновенный психопат. Наиграется в политику и пошлет все подальше вместе с обманутыми товарищами. И фавориток всех пошлет. И будет всем очень больно и обидно…

Игорь уселся в третьем ряду. Впереди расположились какие-то напомаженные мальчики, слева обнялась парочка, а в ряду позади томно поглаживали друг друга по коленкам две разморенные девицы. Такая вот партия… Идеологически — полный сброд. Только первый ряд занимали шесть или семь парней — настоящих борцов за свободу — крепких, коротко стриженных и одетых в черную рабочую униформу. Кулаки активистов то и дело взмывали вверх, а глотки издавали какие-то грозные звуки. Так ядро партии выражало восхищение очередным идеологическим штампом.