Лучшая жена на свете

– Не надо меня благодарить. С некоторых пор мне очень полюбился этот фрукт. К тому же я заметил, как Джон и Эмма смотрят друг на друга. Так что не только они имели возможность познакомиться, но получается, что Эмма как бы твоя компаньонка.

– А разве мне нужна компаньонка?

– Конечно, нужна. Иначе я поддался бы искушению и затащил бы тебя в кусты средь бела дня.

– О Господи… – Она чуть было не задохнулась при мысли, как это произошло бы. – И это было бы очень плохо.

– Но вполне возможно, если ты не перестанешь так на меня смотреть.

– Как?

– Так, как любой мужчина желает, чтобы на него смотрела женщина. Это… чревато. Особенно если на тебя смотрят такие прекрасные глаза. Полагаю, что другие мужчины сравнили бы их цвет с топазами. А мне кажется, что они цвета шоколада, посыпанного корицей.

– Если учесть твою слабость к сладкому, это приятный комплимент. Тем более что топазам я предпочитаю шоколад.

Он тихо рассмеялся, а потом незаметно дотронулся локтем до ее груди.

– Я знал, что ты необыкновенная, но то, что ты сказала, тем более вслух, делает тебя действительно необыкновенной и исключительной. Я считаю тебя… невероятной.

Они остановились, пока Лаки обнюхивал какую-то кочку.

– Мне нравится, как ты, употребляя обычные слова, делаешь их новыми. Ты всегда так говорил?

– Нет. Ты первая женщина, вдохновившая меня на это.

Она хотела обратить все в шутку, но взгляд его глаз, тон его голоса свидетельствовали о том, что он говорит серьезно.

– Я польщена.

Он рассмеялся, и оба взглянули на щенка, который вилял хвостом в знак того, что он готов бежать дальше.

– Я еще раньше хотел сказать тебе кое о чем, но ты все время отвлекала меня своими чарами, и я забыл. Когда я вчера вечером уходил от Уэксхолла, да и сегодня ранним утром, я видел Робби.

– Робби? – нахмурилась она. – Где?

– Он прятался в кустах около дома. Он уверял, что высматривает тебя.

– Ему не следовало это делать.

– Именно это я ему и сказал. Я уверил его, что о тебе заботятся и что ты в полной безопасности. И что если ты узнаешь, что он прячется здесь, ты будешь беспокоиться.

– Спасибо. Я поговорю с Эммой. Пусть она убедит его, что мне ничто не угрожает и что я скоро вернусь домой.

– Этот ребенок тебя любит.

У Алекс ком подступил к горлу.

– Я тоже его люблю. А что касается любви… – Она кивнула в сторону Джона и Эммы, поглощенных беседой.

– По-моему, они прекрасно поладили, – сказал Колин.

– Не могу сказать, что удивлена. Когда я недавно разложила карты на Эмму, они предсказали, что она встретит высокого и красивого блондина.

– А твой карты предсказали тебе мужчину высокомерного вида, с выдающимся умом и довольно красивой внешностью?

Она вспомнила о своем последнем гадании и об опасности, которую предсказывали карты. Однако ей не хотелось омрачать такой чудесный день и потому она сказала беспечно:

– Да, но это мог быть и не ты, потому что карты не сказали о том, что этот мужчина питает слабость ко всему сладкому.

– А я уверен, что это был я. У меня столько слабостей, что одна просто затерялась среди прочих.

– Кроме сладкого? А какие у тебя еще слабости?

– Скажу, но за плату.

– Сколько?

В его глазах блеснул дьявольский огонек.

– Это не деньги.

– А если я откажусь?

– Тогда ты рискуешь никогда не узнать, какой чувственной может быть игра на бильярде.

– Бильярд? – не поверила она. – Неужели игра на бильярде может быть чувственной?

Он прикрыл ладонью ее руку, а потом медленно провел тыльной стороной по изгибу ее груди. Она вздрогнула.

– Еще какой! Хотя это зависит оттого, с кем играешь.

Он продолжал ее гладить, так что почти начисто лишил способности соображать. Ей пришлось сделать вид, что она обдумывает его слова.

– Ладно, я согласна на твои условия, какими бы ужасными они ни были.

– Отмечено должным образом. Заметь, эти слабости появились совсем недавно. Оказывается, я питаю слабость к апельсинам.

Он быстро провел пальцем по ее соску, и ее сердце замерло.

– Вот как?

– Представь себе. – Он остановился под вязом и повернулся к ней лицом. Их разделял всего один шаг – опасное расстояние, которое легко можно было преодолеть. – А еще – к большим, шоколадного цвета глазам и темным блестящим волосам, – продолжил он. – И к гладкой коже с россыпью веснушек… вот здесь. – Он поднял руку и коснулся пальцами ее щеки. – Ах да. Я забыл упомянуть полные розовые губы.

Господи, неужели он собирается ее поцеловать? Здесь, где все могут их увидеть? Внутри у нее все трепетало, и хотя внутренний голос настоятельно требовал, чтобы она отступила, она была не в силах даже пошевелиться.

– Я питаю к тебе непреодолимую слабость, Александра.

– А я к тебе. – Слова сорвались с ее губ, прежде чем она успела подумать. Но все было настолько очевидно, что отрицать не было никакого смысла.

– Я рад. – Он улыбнулся. – Нет ничего хуже, чем отсутствие взаимности.