Лучше подавать холодным

— Она? — Его рука оказалась на рукояти кинжала. — Какого чёрта ты…

— Здесь околачиваешься, старый хрен. — Она скользнула из-за дерева в полоску света, откидывая капюшон. Сейчас Трясучка отчётливо её увидел — она оказалась даже красивее, чем он представлял и ещё более суровой на вид. Очень красивая и очень суровая, с красной линией сбоку шеи, будто шрам, что увидишь на висельнике. У неё был такой хмурый вид — твёрдо сдвинутые брови, плотно сжатые губы, сузившиеся и глядящие прямо глаза. Как будто решила головой пробить дверь и ей похеру последствия.

Лицо Саджаама сморщилось как потная рубашка. — Ты жива.

— Всё такой же проницательный, а?

— Но я слышал…

— Нет.

Собраться с мыслями не заняло у старика много времени. — Ты не должна быть в Талинсе, Муркатто. Ты не должна быть в сотне миль от Талинса. А самое главное — ты не должна быть в сотне миль от меня. — он выругался на каком-то незнакомом Трясучке наречии, затем запрокинул лицо к тёмному небу. — Боже, Боже, отчего же ты не вывел меня к честной жизни?

Женщина фыркнула. — Потому что тебя от неё воротит, вот почему. А ещё ты слишком любишь деньги.

— Каюсь, всё это правда. — Может они и разговаривали как старые друзья, но рука Саджаама всё никак не оставляла нож. — Что тебе нужно?

— Чтоб ты помог убить кое-каких людей.

— Мяснику Каприла требуется моя помощь в убийстве, а? Ну, поскольку среди них нет приближённых герцога Орсо…

— Он будет последним.

— Да ты охерела. — Саджаам медленно покачал головой. — Как же ты любишь испытывать меня, Монцкарро. Как же ты всегда любила нас всех испытывать. Ты же не сможешь так поступить. Никогда, даже если ждать до гибели солнца.

— А что, если я всё же смогу? Не рассказывай только, что не лелеял мечту об этом все эти годы.

— Все те годы, когда ты его именем несла по Стирии огонь и меч? Радостно принимала от него приказания и плату, лизала ему жопу как щенок новую косточку? Ты про эти годы? Что-то не помню, чтобы ты предлагала мне поплакать на своём плече.

— Он убил Бенну.

— Неужели? Объявления гласили, что до вас обоих добрались агенты герцога Рогонта. — Саджаам указал на старые огрызки прилепленные к стене за его плечом. На них было женское лицо и мужское. Трясучка понял, и от этого его нутро резко сжалось, что женское лицо было её. — Убиты Лигой Восьми. Все очень сильно расстроились.

— Я не в настроении шутить, Саджаам.

— Когда ж ты в нём была? Впрочем это не шутка. В этих краях ты была героем. Так назовут, когда ты убьёшь столько, что простым словом "убийца" уже не обойтись. Орсо произнёс торжественную речь — говорил, всем нам надо сражаться ещё яростней, чтобы за тебя отомстить. И у каждого увлажнились глаза. Прости за Бенну. Я всегда любил мальчишку. Но я примирился со своими чертями. Тебе надо сделать тоже самое.

— Мёртвые могут простить. Мёртвых можно простить. Для остальных из нас есть занятие получше. Я хочу чтоб ты мне помог — а ты мне должен. Расплачивайся, сволочь. — Долгое время они мрачно глядели друг на друга. Затем старик испустил протяжный вздох. — Всегда говорил, что ты станешь моей смертью. И какова твоя цена?

— Направь меня по нужному пути. Сведи меня кое с кем кое-где. Ты же этим сейчас и занимаешься, ведь так?

— Кое-кого знаю.

— Одолжи мне человека с холодной головой и твёрдыми руками. Кто не упал бы в обморок при кровопролитии.

Саджаам, казалось, размышлял об этом. Затем он повернул голову и позвал через плечо. — Знаешь такого, Дружелюбный?

Из тьмы донеслось шарканье. Оттуда, откуда пришёл Трясучка. Видимо кто-то за ними следил и делал это мастерски. Женщина переместилась в боевую стойку, сузила глаза, левая рука на рукояти меча. Трясучка тоже потянулся бы к мечу, если бы он у него был, но свой он продал в Уффрисе, а кинжал отдал Саджааму. Поэтому ему осталось лишь взволнованно дёргать пальцами, от чего ни для кого не было ни капли пользы.

Вновь прибывший доплёлся до них, сгорбился и опустил глаза. Он был ниже Трясучки на полголовы или больше, но обладал устрашающе мощным видом: толстая шея шире черепа, тяжёлые кисти рук свисают из рукавов тяжёлой куртки.

— Дружелюбный, — Саджаам расплывался в улыбке от сюрприза, который он устроил, — это моя старая подруга по имени Муркатто. Тебе придётся поработать на неё какое-то время, если ты не против — Человек пожал увесистыми плечами. — Как ты сказал, тебя зовут, ещё раз?

— Трясучка.

Глаза Дружелюбного вскинулись, затем вновь приникли к земле и оттуда не отрывались. Грустные, странные глаза. На мгновение наступила тишина.

— Он надёжный человек? — спросила Муркатто.

— Это лучший человек, кого я знаю. Или худший, если ты не на той стороне. Я встретил его в Безопасности.

— Что же он навытворял, раз его закрыли с такими как ты?

— Всего, да ещё кой-чего.

Опять тишина.

— Для человека по имени Дружелюбный, он не слишком разговорчив.

— Ну прямо мои мысли, когда я встретил его впервые, — сказал Саджаам. — Подозреваю, его так назвали с долей иронии.

— Иронии? В тюрьме?

— В тюрьму попадают различные люди. У некоторых из нас бывает даже чувство юмора.

— Ну как скажешь. Впридачу возьму немного шелухи.