Лучше умереть в бою

–  Он не знает, где остались драгоценности, – объяснил я ситуацию, как понимал ее сам. – Подумал, что подполковник обманул его и сам все забрал. Потому и пришел, чтобы отомстить Лагуну. А тот считает, что драгоценности забрал Пехлеван. И каждый из них думает, что обманывает другого. Но они уже, кажется, договорились.

–  О чем?

–  Пехлеван уничтожает людей, которые знают о причастности к ограблению Лагуна, а подполковник за это предоставляет ему какую-то услугу.

–  Пехлеван уничтожает своих людей? – спросил, очень мрачно и явно не одобряя моих слов, Абумуслим Маналович.

–  Да, – ответил я твердо. – У руководства спецназом ГРУ есть запись их телефонного разговора.

–  Сколько вас всего было? – спросил старик сына.

–  Четырнадцать вместе с Пехлеваном. Двенадцать погибло, остались только я и Пехлеван.

Абумуслим Маналович задумался.

–  Ладно. С этим разберемся. Надеюсь, этот подполковник сюда не посмеет заявиться? Или нам готовить ружья?

–  Кстати, – я решил, что пора уже заполнить пробел в информационном поле, – а почему жители села выступили против отряда Лагуна? Я так понял, что сначала выступили вы, и только потом Пехлеван пришел к вам на помощь…

–  А ты не знаешь? – спросил Абумуслим Маналович.

–  Не знаю. Я в тот день только попал в отряд.

–  Но ты знаешь, чем этот отряд занимается?

–  Не знаю.

–  Они проводят какие-то опыты. У нас стал умирать скот. Люди пока не болеют, но не исключено, что они и людей тоже травят, только это скажется позже.

–  Вот как? – удивился я почти искренне, хотя сразу же вспомнил людей в белых халатах, находившихся на базе в холле, – вроде бы совсем не уместных там людей.

–  Мальчишки видели, как они опрыскивали из баллонов сено. Сами были в противогазах и каких-то резиновых костюмах. Может, поэтому и мальчишек не видели, иначе расстреляли бы их. В противогазе по сторонам смотреть неудобно. После этого стал умирать скот.

–  Это может быть каким-то совпадением… – Даже мне не хотелось верить в подобное.

–  У нашего скота никогда не было таких болезней, при которых вокруг глаз образуются язвы. Утром образуются, а к вечеру животное умирает. У коров и овец вообще болезни разные. А здесь умирали и коровы, и овцы, и козы. И даже собака, которая нюхала стог с сеном. А костюмы потом, кстати, нашли в ящике, который они несли, но бросили, когда попали под обстрел.

Я вспомнил слова Полтора Коляна о том, что после засады им пришлось бросить контейнер с какими-то костюмами. Наверное, это были костюмы химической защиты. Тогда я на фразу внимания не обратил, но хорошо, что хотя бы запомнил.

–  Хорошо, и с этим разберемся, – заверил я. – На улице какой-то шум. Наверное, Пехлеван пришел.

–  Да, наверное, это он, – откликнулся Илдар.

–  Илдар, – предложил я. – Может быть, тебе лучше уйти сейчас из села?

Мой недавний пленник отрицательно покачал головой. Однако я все же предложил запасной вариант – не ему, так его отцу.

–  Абумуслим Маналович, к вам большая просьба. Вообще-то я уверен в себе. Но, если со мной вдруг что-то случится, возьмите мою трубку, найдите последний номер, позвоните и сообщите, что произошло. Чтобы меня не ждали. Обещаете?

Старик кивнул. Он, видимо, считал, что осужденный на казнь имеет право на последнее желание, каким бы странным оно ни казалось. А в моем желании ничего странного не было.

–  Вы с телефоном справитесь, умеете обращаться?

Он опять только кивнул и посмотрел на меня с жалостью…

* * *

В первую нашу встречу, когда Шахмардан Саламович Нажмутдинов был одет в полицейскую форму, он не показался мне таким огромным. Большим и сильным – да, но не огромным. Сейчас же Пехлеван смотрелся гигантом. Может быть, потому, что окружали его люди с автоматами, как мне подумалось, специально им подобранные, и у всех рост был сравнительно с ним невеликим – самый рослый был чуть выше его плеча. У меня тоже рост средний, и шириной плеч я не отличаюсь. Так что понять Абумуслима Маналовича, усомнившегося в моих возможностях, было можно. К тому же он, наверное, знал и уважал физическую силу и борцовскую квалификацию Пехлевана.

На меня, впрочем, фокус с подбором низкорослого сопровождения впечатления не произвел. Чуть в стороне, обхватив полукругом самого Пехлевана и его людей, шли жители села, в основном люди немолодые, и многие из них были роста не маленького. Я прикинул и убедился, что Шахмардан Саламович немного не дотягивает до ста девяноста сантиметров. Хотя это тоже высокий рост для моих ста семидесяти восьми. И руки у моего противника выглядят сильнее и уж намного длиннее моих. Будь в селе тотализатор, я сомневаюсь, что кто-то решился бы сделать ставку на мою победу.

Мы втроем стояли у калитки. Пехлеван вместе со всей свитой и болельщиками подошел и остановился в четырех шагах. Посмотрел с усмешкой. А вот это он зря! Самодовольство и самоуверенность никого еще до добра не доводили.

–  Мне тут передали, что ты… – начал он, смеясь.

–  Тебе правильно передали.

–  Ну, старлей, не быть тебе никогда капитаном.

–  Все может быть, – скромно согласился я. – Но я постараюсь все-таки стать им.