Лучше умереть!

— Вот, сударь. Девочка, поступившая в приют 6 апреля 1862 года, фигурирует у нас под номером 9.

Овид сумел скрыть охватившую его радость. Значит, Жаку Гаро вовсе не померещилось: Люси, мастерица госпожи Огюстин, Люси, соперница Мэри Арман, Люси, невеста Люсьена Лабру, и в самом деле дочь Жанны Фортье. Главное он уже знал, остальное его уже не интересовало.

В пять, когда Поль Арман явился к Овиду на улицу Клиши, тот сообщил ему эту новость.

— Ну наконец-то! — воскликнул миллионер. — Посмотрим теперь, не отпадет ли у Люсьена желание жениться на этой девчонке.

Глава 12

Мэри становилось все хуже. Она держалась на ногах лишь благодаря постоянному нервному напряжению. Она ходила по комнатам, куда-то выезжала, возвращалась, но это уже была лишь тень прежней Мэри.

Поль Арман хоть и был отпетым негодяем, но в отношении дочери питал те же чувства, что и всякий порядочный человек, и несказанно страдал, глядя, как чахнет его дитя. Но при этом ни на минуту не терял уверенности, что брак с Люсьеном спасет ей жизнь. До возвращения Люсьена оставалось каких-то два дня. Поль Арман, имея добытую Овидом официальную справку, ждал теперь без всякой нервозности.

А на набережной Бурбонов, в комнатке на седьмом этаже, был настоящий праздник. Люси получила телеграмму, что жених ее приезжает завтра вечером. Рана уже почти не мучила ее, а от радости девушка и вовсе о ней забыла. Мамаша Лизон радовалась ничуть не меньше и старательно помогала Люси готовить торжественную встречу.

Наконец долгожданный день настал. Люсьену даже удалось уехать из Бельгарда на полдня раньше, чем он рассчитывал. Прямо с вокзала он поспешил на набережную Бурбонов.

Со слезами радости на глазах жених с невестой в порыве нежности упали в объятия друг друга; потом Люсьен дружески расцеловал мамашу Лизон. В глазах этой достойнейшей особы тоже стояли слезы. Она чувствовала себя почти так, как если бы нашла своего сына.

— И подумать только, мамаша Лизон: если бы не вы, я бы мог не застать ее в живых! — воскликнул Люсьен, сжимая руки Жанны Фортье. — Ах! Да вы просто наш ангел-хранитель! И мы теперь ни за что с вами не расстанемся. Никогда и ни за что!

Молодой человек потребовал, чтобы они во всех подробностях рассказали ему о событиях той страшной ночи, когда его бедная Люси едва не лишилась жизни.

— И негодяя так до сих пор и не нашли? — вдруг спросил он.

— Нет… — ответила Люси.

— Странно!

— Почему же? Было бы куда более странно, если бы его нашли! Какой-то бродяга из банды грабителей, их сейчас столько развелось в пригородах… Но не будем больше об этом… я уже выздоровела… и все кончилось… Только теперь уж, выходя по вечерам из дома, я буду куда осторожнее.

— Люси права, — поддержала девушку мамаша Лизон. — Она уже здорова, рана зажила, а это главное; не будем больше об этом. Надеюсь, вы не станете возражать?

— Ну конечно же, нет.

— Вот и хорошо, тогда прошу к столу! Ужин готов.

Все трое уселись за маленький, с любовью накрытый столик, и вечер пролетел даже слишком быстро.

На следующий день Люсьен ранним утром отправился в Курбвуа. Поля Армана на заводе еще не было. Он появился лишь около восьми. Едва он успел сесть за стол в своем кабинете, как явился Люсьен — отчитаться о поездке. Миллионер встретил его на редкость сердечно.

— Счастлив видеть вас, мальчик мой, — сказал он, — тем более что мне есть с чем вас поздравить… Наши бельгардские клиенты чрезвычайно лестно отзываются о вас; похоже, вы с ними превосходно сумели поладить.

— Общаться с этими господами — одно удовольствие. Они приняли меня очень радушно.

— Вы вернулись этой ночью?

— Вчера вечером.

— Наверное, вы там здорово скучали?

— Случалось… — ответил Люсьен, вспомнив, как он тосковал по невесте.

На этом Поль Арман прекратил свои расспросы. Теперь ему следовало сделать вид, будто больше всего на свете его волнуют проблемы исключительно делового характера. И разговор перешел на привезенные Люсьеном проекты; им предстояла работа над новой партией машин для Бельгарда.

«Он ничего не говорит о дочери…» — подумал миллионер.

И едва эта мысль мелькнула у него в голове, как Люсьен произнес:

— Я забыл спросить у вас, сударь, как чувствует себя госпожа Мэри…

— Все это время ей было очень плохо, да и сейчас не лучше.

— И это очень серьезно?

— Достаточно серьезно для того, чтобы внушать опасения. Когда вы увидите ее, сможете своими глазами убедиться, насколько мои опасения небеспочвенны и насколько я прав, желая любой ценой дать ей хоть немного счастья — ведь только оно может спасти ее. Я сказал Мэри, что вы приезжаете, и сегодня утром она в первую очередь вспомнила о вас. Дочь хочет отметить ваше возвращение. Она ждет вас сегодня к ужину и заранее радуется, что мы будем вот так, втроем, сидеть за столом… Настоящий семейный праздник…

— Но, сударь… — пробормотал молодой человек.