Лучшее юмористическое фэнтези. Антология

Да, верно, ей было легче решиться на этот отчаянный поступок — ее физическое тело не представляло для нее абсолютно никакой ценности. Если люди обнимают вас, когда вы грустите, если они считают вас милым, то вы начинаете заботиться о своей красоте и здоровье, и вам это нравится. Последнее, что может прийти вам в голову, — это разнести себя на кусочки ради каких-то политических целей.

И все же даже в самых безумных проклятиях в адрес государства, в самых неистовых анархических фантазиях Ся Шан-юн и представить не могла, что они дойдут до подобного варварства.

— Вы, мерзкие злодеи, — внезапно завопила она во весь голос, спрыгнув с койки на покрытый липкой дрянью пол и бессмысленно молотя по равнодушной каменной стене, — выпустите меня отсюда!

За этим всплеском эмоций последовал такой же внезапный вопль у нее из-за спины.

Короткие черные волоски на шее Ся Шан-юн встали дыбом и попытались было спастись бегством, но из-за корней это оказалось невозможным.

Она, пошатываясь, обернулась и вперилась взглядом в полутьму. Напротив ее собственной койки со стены на толстых ржавых цепях свисала еще одна.

Теперь Шан-юн смутно различила там скорчившуюся обнаженную фигуру, оцепеневшую от ужаса.

— Уйдите от меня, дьяволы, или я вырву вам глаза! — визжал кто-то дрожащим от страха голосом. Внезапно вопль оборвался, сменившись страшными, мучительными рыданиями. — Делайте со мной все, что хотите, но оставьте в покое мой мозг, свиньи, палачи!

Шан-юн удивилась и испугалась. Фигура на койке принадлежала атлетически сложенному мужчине в полном расцвете сил!

Она в два широких шага пересекла комнату, не обращая внимания на отвратительную грязь на полу, хлюпающее под ногами дерьмо, плесень и какие-то мерзкие обломки, впивавшиеся в ступни.

— Эй ты, потише, — убедительным голосом произнесла Шан-юн. — Я тоже заключенная, мой милый вонючка. Просто приди в себя.

— Не подходи, — вскрикнул мужчина-производитель, вытягивая перед собой руки, словно зверь лапы.

Она разглядела его получше — отличный экземпляр. Наверное, его неделями накачивали тестостероном.

— Да заткнись ты, дружище, — успокаивающе обратилась она к собрату по несчастью, пытаясь приблизиться осторожно, как опытный библиотекарь к фанату-читателю, просрочившему возврат книги. Прошлепав по неописуемой гадости, Ся присела на скрипучую, качающуюся койку и ласково обняла человека за плечи.

Мелькнули лапы, и она почувствовала, как ее царапнули по лицу.

К счастью, ногти у незнакомца оказались короткими и тупыми, но все равно он едва не вырвал Шан левый глаз.

Она рывком отбросила его дергающуюся ладонь, одной рукой схватила оба тонких запястья, а другой яростно тряхнула за плечо.

— Слушай меня, псих, собери мозги в кучку. Я не доктор и не шпион государства, и, по-моему, мы оба угодили в одну заваруху.

— Звучит мило, — всхлипнул тупица. Она терпеливо продолжала:

— Меня зовут Ся Шан-юн, я здесь потому, что пыталась рвануть банк данных с помощью Полосатой Дыры. — Это должно заткнуть его. — А ты за что сидишь?

— Сама знаешь, ты, лживая свинья, — промычал он.

Разумеется, это был отвратительный мелкий обыватель. Пятьдесят лет назад с помощью излучения, направленного со спутника, были решены все мировые проблемы — воздействие на ДНК превратило людей в таких вот приятных, ответственных перед обществом, агрессивно миролюбивых, не склонных к конкуренции типов, никогда не забывающих дарить цветы в День матери. Но Ся Шан-юн показалось, что она уловила в его мещанском лице некое суровое изящество, а подобное, по описанным выше причинам, встречалось редко.

Он уставился на Шан-юн заплаканными глазами, в которых, однако, еще теплилась какая-то крошечная искра человеческого достоинства. Ся Шан-юн от этого зрелища необычайно воспряла духом — до сих пор круг ее общения был весьма ограничен.

— Нет, я не знаю твоего имени, — терпеливо внушала она ему, — и считаю, что мы не сможем поладить, если ты скрываешь от меня даже такую малость. — Жалкий мужчина-производитель не ответил. — Ну хорошо, кто ты по знаку зодиака?

Он по-прежнему явно считал, что она лжет.

— Ты и твои прихвостни уже прочесали мой мозг! Зачем вы со мной теперь играете? Вы что, просто садисты? Кончайте со мной и будьте прокляты. Превратите меня в зомби. Вырвите мне мозги, бросьте в мясорубку. Можете выжечь мне лобные доли, очистить кору, как луковицу. Разрушить мой…

— Эй, да успокойся же ты, наконец.

— Искрошите мою ретикулярную активирующую систему, распутайте мою подкорку, ну, давайте! Давайте! А затем отпустите меня — по крайней мере, я уберусь из этого проклятого места.

Он снова разразился душераздирающими рыданиями, сотрясавшими все его тело. В этих рыданиях чувствовалась горечь от новообретенной смелости взглянуть в лицо древним страхам, отвага, подавившая трусость в глубине его примитивной психики, борьба первобытных инстинктов со сравнительно недавно внедренными и не проверенными временем утилитарными общественными ценностями, борьба добра со злом и приятного с неприятным.