Лучшее юмористическое фэнтези. Антология

— Я не могу оставить Робина там. Теперь он мой сын, для него всегда есть место в моем сердце. А в итоге пришлось похоронить его под самим собой. Ведь именно это мы только что и сделали. Так что, придерживаясь духа его последней воли и с учетом того, как мы ее интерпретировали, Робина следует похоронить подо мной, где бы я ни была.

— Но вы же теперь будете все время в пути!

— Ну да. Жаль, что нет такой вещи, как портативная могила!

Он сосредоточенно хмурится:

— А может, и есть! За мной!

Шериф Ноттингемский пришпоривает коня, возвращаясь к «Деве и островерхой шляпе». Чуть в стороне — свежая могила. Он спешивается и заходит в таверну. Через несколько минут выходит и машет Нине.

— Здешний хозяин плотник, помните? Я спросил у него, может ли он сделать устройство типа снежного плуга, чтобы установить на гроб спереди. Он сказал «да».

— То есть я смогу тащить гроб под собой, куда бы ни отправилась?

— Да, плуг будет автоматически отваливать землю в сторону. Могила так и останется на глубине шести футов — всю дорогу до Скифии.

— Осталось понять, как мне перебраться через пролив.

— Можете нанять судно с трюмом, набитым землей.

Рыцари уже раскопали гроб. Изнутри по-прежнему доносится стук, но очень слабый. Появляется хозяин таверны со свежесколоченным устройством. Пока он прилаживает его, Нина решает напоследок открыть гроб еще раз. Лицо Робина Гуда искажено гримасой, лоб покрывает обильная испарина.

— Ну слава богу! Еще чуть-чуть — и я бы задохнулся.

— Я вернулась не для того, чтобы спасти тебя, глупышка, а только сказать, что мы отправляемся в долгое путешествие. Мы возвращаемся домой, любимый сын.

— Что-что-что?

В ответ она опускает крышку.

Прежде чем снова засыпать яму, Нине вручают привязанную к гробу веревку. Теперь она может тянуть могилу за собой. Когда веревка натянута, по ней передаются колебания исступленного стука Робина. Прикладывая веревку вплотную к уху, Нина слышит его мольбы и вопли. Будет чем развлечься в дороге.

Они покидают Шервудский лес другим путем. Нина пересекает сухое речное русло. За ней скачет шериф Ноттингемский. За ним — пятьдесят рыцарей. Пока они переправляются, их атакует гигантский скорпион. Какой только дряни ни навезли из Святой земли эти крестоносцы! Закипает жуткая битва. В конце концов, оказывается, многие рыцари и вправду не более чем пустые доспехи.

Но это не ее дело. Она скачет, как скакала. В ее кильватере Робин Гуд умирает последней мучительной смертью.

Молли Браун ПРОМАШКА [121] Перевод О. Полухина

Перемещения во времени — наука неточная, и если занимаешься ею, будь готов к парадоксам.

Сэмюэл Колсон (2301–2197)

Алан пробежал под аркой, даже не взглянув на табло над входом. Утро понедельника, и он снова опаздывает. Он часто обдумывал теорию, согласно которой время — это некая точка в пространстве, и всякий раз у него портилось настроение. Ведь тогда в этой конкретной точке пространства всегда утро понедельника, и он всегда опаздывает на службу, причем ненавистную. И так было всегда. И всегда будет. Если только кто-нибудь не вмешается, что категорически запрещено.

— Пресвятая матрица! — воскликнул Джо Туфингерс, когда Алан промчался мимо, торопясь зарегистрировать отпечаток ладони в тщетной надежде не потерять оплату следующих тридцати минут. — Не поверишь, что я нашел в отделе художественной литературы!

Алан шлепнул ладонью по рекордеру. Металлический голос произнес:

— Служащий номер ноль пятьдесят семь, архив, Алан Стронг. Опоздание тридцать минут семь целых две десятых секунды. Штраф — часовая оплата.

Алан пожал плечами и повернулся к Джо.

— Поскольку платить мне не собираются, я, пожалуй, задеру ноги и выпью чашечку жидкого кофеина. Давай рассказывай, что ты там нашел.

— Значит так, я разбирал файлы — сам знаешь, какой бардак в отделе художественной литературы, и вдруг вижу — журнал. А это-то, думаю, здесь откуда?

Какое-то старье, двадцатый век, и называется «Женские секреты». Всякие рецепты, образцы вязания и приторные любовные истории типа: «Он грубо схватил ее, оставляя синяки на нежной белой коже, и прижал к твердой как камень груди…» Я решил, что журнал попал туда по ошибке, и чуть было не выбросил его. Но потом заметил один рассказ — «Любовь, победившая время» и смекнул: вот где собака зарыта. Я этот рассказик полистал — тошниловка страшная, но ты прочти обязательно, дело говорю.

— Зачем?

— Затем, что он про тебя.

— Ну ты даешь, Джо! Я чуть не купился.

— Да я серьезно! Ты взгляни, не пожалеешь, даром что дребедень. Авторица — какая-то Сесили Уокер. Написано препотешно, ну да тогда вообще изъяснялись чудно. Рассказец — дрянь редкостная, но главный герой там ты — сто процентов!