Лучшее лето в её жизни

Турист растерянно смотрит на Марию Розу и вдруг заливается багровым румянцем.

– Простите, простите, – лепечет он, в панике хватаясь то за рюкзак, то за чемодан. – Простите, ради бога! Я не нарочно! Я не видел! Я не… – Турист чуть не плачет, очки у него запотели, панамка съехала на ухо.

Мария Роза вытаскивает ногу из-под чемодана, медленно встает, мстительно попирая упавшую карту Лиссабона, и, не глядя больше на туриста, идет к выходу из вагона.

«А больно-то как, – думает она. – И в туалет хочется…»

В этот момент поезд дергается и резко останавливается. Мария Роза, не удержавшись, падает вперед и ударяется лбом о дверь.

– Черт! – кричит Мария Роза и просыпается.

Мария Роза сидит за столом перед компьютером и потирает лоб.

– Ну ты даешь! – почти с восхищением говорит Пилар. – Это же надо так крепко уснуть. И где?! В моем агентстве!!!

Мария Роза трясет головой, чтобы прогнать сонную одурь, и вытаскивает из кармана маленькое зеркальце.

– Вот ты смеешься, – задумчиво отвечает она, внимательно разглядывая ушибленный покрасневший лоб. – А у меня, между прочим, тяжелая производственная травма! С тебя – надбавка за риск!

– Сейчас! – ухмыляется Пилар. – Надбавку ей… скажи спасибо, что я тебя не штрафую за то, что ты спишь на работе.

Мария Роза грозит ей кулаком и встает.

– Пока ты меня не оштрафовала, схожу-ка я в туалет, – говорит она и с хрустом потягивается. – А то мало ли…

Слегка припадая на левую ногу, Мария Роза идет к туалету.

– Ты чего хромаешь? – удивленно спрашивает Пилар. – Ногу подвернула?

– Понятия не имею, – отвечает Мария Роза, останавливаясь. – Болит чего-то…

Она неловко наступает на больную ногу, покачивается, взмахивает руками, чтобы не упасть, и с размаху ударяется локтем об косяк.

– Черт! – кричит Мария Роза и просыпается.

Мария Роза лежит на асфальте. Кажется, она хотела перебежать через дорогу, но споткнулась и упала. Болит неловко подвернутая нога, болит ушибленный локоть, даже лоб ноет. И ужасно хочется в туалет.

– Ничего себе я свалилась, – бормочет Мария Роза, пытаясь встать. – Пошла-ка я отсюда, пока меня не переехали…

Встать не получается, и Мария Роза медленно, задом, отползает к тротуару.

Истошный вопль сигнала и почти сразу же – визг тормозов. Мария Роза поднимает глаза и видит почти вставший на дыбы ТИРовский грузовик.

– Черт… – одними губами шепчет Мария Роза. Вокруг нее стремительно расплывается мокрое пятно.

«Господи, как стыдно», – думает Мария Роза и от ужаса засыпает.

Мария Роза просыпается в мокрой постели…

Моника и дискриминант

Моника просыпается оттого, что ей неуютно. Не открывая глаз, Моника переворачивает подушку на прохладную сторону, подтягивает одеяло к подбородку, несколько секунд шевелит ногами, пытаясь устроить их поудобнее, затихает и пытается снова уснуть.

Бесполезно. Неуютность никуда не девается и даже усиливается.

Моника ерзает под одеялом, перекатывается с боку на бок, еще раз переворачивает подушку, сгибает и разгибает колени, но глаз упрямо не открывает. Моника знает, что, пока глаза у нее закрыты, все неуютности не считаются, главное, не поддаться им и не проснуться окончательно.

Но не поддаться не получается. Подушка нагревается быстрее, чем остывает, пижамные штаны перекрутились и смертельно раздражают, а ног и рук внезапно стало так много, что все они просто не умещаются под одеялом.

Моника раскрывает глаза и садится на постели. В ту же секунду ей становится понятно, чт'o ее разбудило.

У Моники сильно болит живот.

Моника выбирается из кровати, накидывает халат и, стараясь ступать неслышно, выходит из комнаты.

– Ванна, – тихонечко бубнит Моника себе под нос, – мне нужна теплая расслабляющая ванна…

Моника заходит на кухню и зажигает огонь в газовой колонке. Потом идет в ванную, затыкает слив пробкой с синим резиновым бегемотом на цепочке и пускает воду. Колонка начинает гудеть.

– Заткнись! – угрожающе шипит Моника, выглядывая из ванной, и грозит колонке кулаком. Колонка продолжает гудеть, но уже потише.

Моника выходит в коридор и прислушивается. Из маминой спальни доносится ровное дыхание. Моника удовлетворенно кивает и возвращается в ванную. Моника ни за что не хочет будить маму.

– Подумаешь, живот, – бубнит Моника, раздеваясь, – видали мы этот живот… Сейчас в ванночке посижу и спать пойду.

Моника складывает пижаму и халат на маленькую табуретку и забирается в ванную.

– Ванночка хорошая, ванночка теплая, – бормочет Моника, ерзая в горячей воде. – В ванночке все животы проходят как миленькие.

Воды становится слишком много. Моника ногой дотягивается до крана и закрывает его.

«Хорошо, что у нас краны не закручивающиеся, – думает она. – Трудно закручивать кран ногой…»