Лучшее место на Земле

– Идете, идете. Загнали меня в угол, как мыша, и еще издеваетесь. – Коля ухмыльнулся. – И вот еще чего. Я к вам буду все-таки подсаживаться иногда. На всякий случай.

– Вопросов нет, – заверил Скрипач. – Так, я побежал. Ит, ты до вечера вернешься? Или за тобой заехать?

– Вернусь, куда я денусь. Мне с бабкой расплатиться надо и к Васильичу зайти. – Ит встал, следом поднялись Скрипач и Коля.

– Чтобы в девять были на месте, – приказал караванный. – Колонна выходит в пять утра, и вареные куры мне не нужны. Да еще и больные вареные куры. – Он погрозил кулаком Иту. – Все, ша. Побазарили.

* * *

Турецкая таможня в сравнении с английской вспоминалась, как рай земной, – караван на ней, считай, толком никто не досматривал. А вот англичане продержали колонну на своем терминале больше суток и не успокоились, пока не обыскали каждый «БЛЗ» вдоль и поперек. Они совали свои любопытные носы куда только было возможно, включая туалеты и водительские кабины. Коммуникабельный Скрипач за эти сутки со всеми перезнакомился, помог объяснить таможенникам, для чего нужна столь странная вещь, как городочная бита, и даже поучил играть в городки, расставив несколько фигур и показав, как правильно их надо выбивать. После этого таможенники от городков отстали.

Скрипача потом долго благодарили – внутри биты, как выяснилось, хозяйственный Коля припрятал три золотые монеты, чтобы выгодно продать их в Нью-Йорке и прикупить кое-что для колонны. Скрипач ответил, что предупреждать надо, и долго веселился, представляя, как вытянулись бы морды у таможенников, если бы бита развинтилась во время броска.

Дамба, по которой сейчас шла колонна, была вдвое шире той, что вела в Турцию. Хорошо укрепленная, с гораздо лучшим покрытием, она, по словам Коли, имела длинные, совершенно прямые участки, на которых караван переходил в режим буксировки – его тащили две головные машины, а водители шести следом идущих машин вели этот автопоезд по очереди, сменяя друг друга.

Также на дамбе имелись кемпинги, сильно отличающиеся от жалкой связки дамбы «Ялта – Стамбул». Три кемпинга, отстоящие друг от друга на недельный переход, были обитаемыми, там работал персонал, живущий вахтами. Остальные оказались снабжены дизельными генераторами – а это и освещение, и кухня.

– Цивилизация, – довольно говорил Скрипач, когда они встали на первую ночевку. – Даже супа можно горячего пожрать. Красота!..

– Супа, конечно, можно, но матрасы все равно приходится брать с собой, – проворчал Ит, вылезая из кабины. – Рыжий, у меня теперь в голове лишняя ассоциативная цепочка, ты в курсе?

– Какая?

– Матрас в полоску вызывает у меня неприятные реминисценции, – признался Ит. – Причем любой матрас, замечу. От цвета полосок это не зависит.

– Да уж, ситуация, – покачал головой Скрипач. – Слушай, а может, тебе того? Клин клином?..

– Не понял, – признался Ит.

– Ну, найдем тетеньку посимпатичнее, положим на матрас…

– Блин! До чего же ты все-таки пошлое существо! – рассердился Ит. – Как тебе не стыдно? Я все понимаю, в том числе и то, что Син нас послала куда подальше, но мы с тобой, если ты не забыл, официально женаты, нас никто не разводил. Что ты мелешь? Слушать стыдно.

– Ой, прекрати, – отмахнулся Скрипач. – Кому здесь какое дело до того, женаты мы или нет? Тут вообще можно делать все, что хочешь.

– Кому какое дело? – переспросил Ит. – Мне – дело. И еще какое.

– Посмотрите на него, моралист нашелся. – Скрипач забрал у Ита один из матрасов и полез по узкой лесенке. – Ползи вниз, гермо. А то я тебя… на полосатом матрасе… черт! Гадюка!

Ит убрал бутылку с водой обратно в держатель и с вызовом посмотрел на Скрипача.

– Ну и на кой ты меня облил? – с негодованием спросил тот.

– Я пошутил, – невинным голосом ответил Ит. – Слушай, а помнишь… нет, ты не помнишь, наверное, но я до сих пор забыть не могу. Таенн песню пел, когда из Сети выпал… Как пример феерической пошлости…

– Про Раису, что ли? – Скрипач плюхнул матрас на бетонку, выпрямился, потянулся. – Да уж. И после этого «творчества» ты имеешь наглость называть пошляком меня? Помню, конечно, он ее потом спьяну при мне разок исполнил.

– Да? – удивился Ит. – Хм… я вообще хотел ее привести как отрицательный пример, но сейчас понимаю, что если ее тут спеть, то к завтрашнему утру ее выучит вся колонна.

– Да ладно тебе! Замечательная песня, музыка народная, пошлость природная, слова Таенна, – захихикал Скрипач. – Мировой шедевр. Как там было?

Солнце село в сине море,
Как янтарное кольцо.
Ай, выходи, моя Раиса,
На широкое крыльцо.

Выходи, моя красава,
Круглой попой покрути,
Повертись ты влево-вправо
И грудями потряси…

– Дальше не надо, – попросил Ит. – А то сюда кто-нибудь придет еще и это все услышит…

– Не-не-не, погодь, ща вспомню. – Скрипач возвел глаза к вечереющему небу и нахмурился. – А! Во!