Лучшее прощание (ЛП)

Наконец-то, я посмотрел на нее. Ее полные губы были надуты, словно она собиралась расплакаться. Это могло бы показаться смешным, но она знала, как воспользоваться этим в правильном направлении. Отодвинувшись от стола, я похлопал по своим бедрам.

- Иди сюда, Элли, - с серьезным лицом потребовал я.

Она медленно обогнула мой стол, зажав нижнюю губу между зубами. В ее глазах вспыхнуло волнение. Это было то, на что я рассчитывал. Если мне нужно было усмирить Элли, секс справлялся с этим.

Если ты хочешь использовать этот сексуальный ротик чтобы возбудить меня, тогда тебе придется довести дело до конца, - сказал я ей, когда она остановилась напротив меня.

Как ты меня хочешь? - сказала она, сдерживая дыхание.

На колени, - приказал я. Она быстро опустилась и начала расстегивать мои брюки.

Я обвил локон ее темных волос вокруг своего пальца и позволил шелковистой прядке подразнить меня, пока она стягивала мои джинсы, затем мои боксеры, пока мой член не оказался у нее в руках.

Так глубоко в горло, насколько сможешь взять, - сказал я ей, начиная ласкать ее открытую шею.

Она издала скулящий звук и направилась прямо к моему члену. Наклонив голову, она всосала меня в свой рот, как чертов вакуум и, откинув голову, я застонал. Сегодня мне было необходимо это. Это было лучшее снятие стресса.

Вот так, детка, соси его сильнее, - подбодрил я ее, расположив руку на ее затылке и аккуратно подталкивая ее, чтобы я мог еще глубже погрузиться в ее горло.

Ее рвотный рефлекс только горячил меня. Я обожал, когда она давилась моим членом.

Хорошая девочка. Такая охренительно хорошая, - похвалил я ее, зная, что с похвалой она становится еще лучше. - Соси этот член. Глубже, детка. Так хорошо.

Стук в дверь моего кабинета заставил ее замереть, но я удерживал ее голову, чтобы она не отстранилась.

Я занят. Уходите, - выкрикнул я.

Когда из-за двери не последовала ответа, я погладил ее по голове, чтобы она закончила. Что она и сделала.

• • •

Час спустя после того, как Элли покинула мой кабинет, я направился на кухню посмотреть, получил ли Брэд все по своему заказу. Уровень моего стресса значительно упал, а Элли казалась более спокойной и, менее стремящейся избавиться от Роуз. Напоминание Элли, что она являлась единственной кого я трахал, делало чудеса с ее поведением.

Смех было первое что я услышал, зайдя на кухню. Глубокий смех Брэда сопровождался женским. Я последовал за звуком до задней части кухни и нашел Брэда покрытого чем-то похожим на муку, пока Роуз схватившись за живот смеялась до невменяемого состояния. Роуз повернулась посмотреть на меня.

У меня стянула в груди от вида ее смеющихся глаз. Их голубизна казалась знакомой, но в этом было что-то большее. Словно я уже видел ее смех. Слышал ее смех. Наблюдая за ней, я почувствовал такую боль в груди, в которой не было смысла. Как будто я . . . скучал по ней. Но я даже не знаю ее.

Слишком быстро ее улыбка пропала, и она смахнула слезы, которые катились, пока она так сильно смеялась. Она перевела свой взгляд на Брэда. Я заставил ее нервничать, но я никогда и не был с ней мил. Она была просто работником, которого я нанял. Я собирался уехать в ближайшее время. Я здесь не для того, чтобы заводить друзей.

Простите, босс. Я пытался дотянуться до вон той верхней полки и пакет с мукой упал на меня, и, ну, вы видите что произошло, - объяснил Брэд по-прежнему смеясь. Я оторвал свой взгляд от Роуз и перевел его на Брэда. Он подмигнул ей и начал безуспешно стряхивать остатки муки. Ему был необходим душ. Я был бы не против, если бы он проложил некую дистанцию между собой и Роуз.

Роуз

Светлые локоны волос Фрэнни подпрыгивали, пока она бежала ко мне от кромки воды. Миссис Бэйлор сидела под дубом с фруктовым напитком в руках и соломенной шляпой с широкими полями на голове. Они вдвоем подружились и, миссис Бэйлор предложила присматривать за Фрэнни, пока я работала. Она сказал, это дает ей возможность чем-то заняться и у неё будет кто-то, с кем она могла проводить время.

В жизни Фрэнни никогда не было никаких бабушек и дедушек, но она хотела семью. Это было то, что она всегда замечала у других детей, то, как они были окружены мамой, папой, братьями и сестрами, бабушками и дедушками, кузенами, тетями и дядями — и она страстно желала того же для себя. Но это было единственной вещью, которую я не могла ей дать, потому что у меня самой не было семьи. Как приемный ребенок, с тех пор как мне было пять лет и, пока я не сбежала в шестнадцать, в моей жизни был только один человек, которого я считала семьей. И единственный, кто был также семьей для Фрэнни — Ривер.