Лучшее средство от любви

— Я хочу… хочу… ой, что-то я на воздух хочу.

— Рыбка, ты хоть что-то ела после участка?

— М-м-м… кажется, нет.

— Идем, пьянчужка-соблазнительница, — кинув деньги на стойку, я обнял ее и повел на улицу.

— Чтобы никаких мне этих… пароксизмов!

— Договорились. Такого точно не будет.

Глава 13

— М-м-м, — промычала я с набитым ртом. — Это бо-жест-вен-но! Да! Это совершенно и абсолютно божественно и непреклонно человеко… гуманно… В общем, конкретно так клево, что я, как королевская дочь, награждаю вас титулом рыцаря! Сэр Патрик, преклоните колени, дабы я могла посвятить вас!

Я взмахнула ножом и вилкой, неловко покачнувшись на высоком барном табурете, но чьи-то крепкие руки сзади ненавязчиво подтолкнули в нужном направлении, и неконтролируемую качку удалось направить прямо на барную стойку. Ой, да ладно тебе, Полина, «чьи-то». Ты прекрасно знаешь, руки какого блондинистого мерзавца-красавца в очередной за сегодня раз спасли твою персону и репутацию от очередного падения в пучины греха. Ты только посмотри, какой заботушка!

— Лучше поцелуй, красавица, — подмигнул мне, сияя ослепительной улыбкой, бармен. — А уж без титула я прекрасно обойдусь. Хотя от титула твоего парня уж точно не отказался бы! — И он расхохотался, глядя на кого-то за моей спиной.

«Кто-то» лишь покрепче сжал мою талию, и его ладони слегка огладили спину, такие горячие, что их жар чувствовался даже через слой белой льняной рубахи.

Кстати, а когда меня успели тут приодеть?

— Патрик, я тебе больше скажу, — доверительно наклонилась я к парню за стойкой. — Если ты готовишь так каждый день, то я попрошусь к тебе в жены!

— Патрик — мусульманин, принцесса. Готова быть четвертой? — почему-то злобно прошептали мне в ухо, достаточно громко, чтобы вызвать очередной взрыв смеха рядом.

— Ой, да мне без разницы, если там кормят хорошо, — отмахнулась я. — Я не ревнивая.

— Да-а-а? Серьезно? Так, значит, если первая жена сэра Патрика придет в твой дом драть тебе космы, ты ей это позволишь?

— Я думаю, что у сэра Патрика все жены будут такими же милейшими в общении и прекрасно готовящими, как и он сам. Ведь мы выбираем тех, в ком видим свое отражение, не так ли?

— Или наоборот — подбираем таких, в ком есть недостающее нам, — вклинился в наш диалог с «кем-то» милейший Патрик.

— Прекрасный тост! — возопила я. — За это надо выпить! За то, чтобы в наших половинках мы нашли то, чего нам не хватает, но при этом видели в них свое отражение!

Снова посмотрев не на меня, а на «кого-то» за моей спиной, бармен отвернулся и налил мне в высокий стакан что-то радужное.

— Это что? — принюхалась я.

— «Поцелуй обещания», — ответили за моей спиной.

— Что-то знакомое. — Ага, и во вкусе, и в названии причем.

— Никак невозможно, — покачал головой владелец лучшего бара на всех Сейшелах. — Это эксклюзивный новый напиток. За счет заведения и только самым прекрасным и почетным его посетительницам.

— Оу, а по нечетным?

— Что? — не понял шутку бармен.

— Ну, по четным — поцелуй, а по нечетным?

— А по нечетным кого-то слишком разошедшегося относят в люлю бай, — снова злой шепот в ухо.

— Да что ты там все шипишь и шипишь? — возмутилась я и развернулась на табуретке, снова допустив опасный крен в опасную сторону. Слишком опасную. Для меня. Потому что эти сердито поджатые мужские губы вкупе с широкими ладонями, крепко страхующими меня, создавали совершенно взрывоопасную ситуацию в моих мозгах. Вот убить хочется, а расстаться и больше никогда не увидеть его снова — не-а. Что-то невыносимо притягательное есть в этих ярких голубых глазах, в этих выгоревших на солнце отросших до плеч прядях, в этой загорелой коже с тонкими лучиками в уголках глаз…

— Что? — приподнял он бровь.

— Да вот, думаю…

— И о чем же? — вторая бровь присоединилась к той, что удивилась первой.

— Всю жизнь терпеть не могла блондинов. А ты какой-то…

— Какой? Притягательный? Прекрасный? Сногсшибательный? Умопомрачительный? Обладающий самым красивым членом из всех, виденных тобой? — А губы все ближе и ближе, а взгляд все…

— Пиздабол всея Сейшел — вот ты кто, — внезапно рассердилась я. Не, ну правда, такой момент испортил своим дурацким тарахтением. Ну скажите мне, разве мужчина не должен быть молчуном? Суровым брюнетом, коротко стриженым, с пронзительным взором зеленых глаз? Вот с какого лешего мне вдруг так запал этот врун, болтун и хохотун — голубоглазый блондин к тому же!

— К… кто-о-о? — аж поперхнулся воздухом Марк.

— Кто слышал, — глянула я досадливо, но вот же черт, как объяснить тот феномен, что смотреть на это трепло мне в любом состоянии духа нравится. — Хотя знаешь, так даже лучше.

— Для чего лучше?

— Для кого. Для меня. Вся эта твоя болтовня хвастливая позволяет мне не забывать, какой ты и зачем ошиваешься рядом. И знаешь что? Я на все согласна. Все равно, стоит тебе опять открыть рот — и мое сердце будет в безопасности.