Теперь о переваривании. Я много раз пыталась переварить Ваш мейл, но он, к сожалению, то и дело подступал у меня к горлу и рвался наружу. В конце концов он постепенно превратился в кашеобразную, совершенно нейтральную по вкусу массу.
Вы спрашиваете, для того ли мне понадобилась Лена, чтобы Вы от нее узнали, насколько безупречной и идиллической я способна сделать семейную жизнь. Дорогой Лео, тут вы с Леной оба стали жертвами глубокого заблуждения. Моя семейная жизнь вполне благополучна, но далеко не безупречна. «Семейная жизнь» как таковая не имеет ничего общего с «безупречностью». Тут больше подходят другие понятия; терпение, выдержка, снисходительность и вывихнутые детские руки. Вы позволите мне в виде исключения сослаться на свой многолетний опыт, которого — прошу прощения! — осмелюсь утверждать, нет ни у Лены, ни у Вас. «Семейная идиллия» — это оксюморон, пара взаимоисключающих понятий. Либо семья, либо идиллия — одно из двух.
А теперь несколько слов о Вашей «собственной партии». Значит, Вы улеглись с Леной в постель, потому что оба здорово на меня разозлились? Такого детского лепета я уже давно не слышала. Лео, Лео! Вы набрали слишком много штрафных очков.
Глава седьмая
Через два дня
Привет, Эмми!
Как поживаете? Я, например, не очень. У меня, ко всему прочему, еще и, мягко выражаясь, мало оснований гордиться собой. Я не должен был знакомиться с Леной. Мне следовало бы сообразить, что это нелепейшим образом еще сильнее привяжет меня к Вам, Эмми. Я упрекнул Вас в том, что это была Ваша цель. Половину этого упрека беру назад. Мне кажется, это была наша общая цель. Мы просто до сегодняшнего дня не решались признаться в этом друг другу. Лена была связующим звеном между нами. Вы приставили ее ко мне соглядатаем. Я использовал ее, чтобы отомстить Вам. Вряд ли это можно назвать нечестным по отношению к ней. Повышенный интерес Лены ко мне соответствует ее повышенному интересу к Вам, Эмми. Мне кажется, Вам нужно первой сделать шаг навстречу Вашей подруге. А мне пару шагов назад. Мне вообще предстоит взяться за красный карандаш и навести у себя основательную ревизию.
Желаю Вам удачного дня.
Лео
Через час
И что Вы собираетесь вычеркнуть в первую очередь, Лео? Меня?
Через восемь минут
Мне всегда казалось, что мейлы как таковые — этого и так уже более чем достаточно для «ревизии». Но боюсь, что мне и здесь следовало бы потихоньку нажать на тормоза.
Через четыре минуты
Лео Медлительный опять в своем репертуаре: «Боюсь, что», «следовало бы», «потихоньку», «нажать на тормоза»… Вам доставляет удовольствие привлекать меня к участию в Ваших робко, полушепотом объявленных «шагах назад»? Лео, прошу Вас: нажимайте на свои тормоза, но только нажимайте как следует!!! И не мучайте меня своими «боюсь, что», «мне следовало бы», «потихоньку»… Это уже потихоньку начинает действовать на нервы!
Через три минуты
Хорошо, я нажимаю на тормоза.
Через сорок секунд
Наконец-то.
Через тридцать пять секунд
Уже нажал.
Через двадцать пять секунд
И что дальше?
Через две минуты
Еще не знаю. Жду полной остановки.
Через двадцать пять секунд
Она наступила. Спокойной ночи.
Через два дня
Привет, Эмми!
Мы что же, больше вообще не пишем друг другу?..
Через семь минут
Похоже, что так.
На следующий день
Даже приятно для разнообразия не получать мейлов.
Через два с половиной часа
Да, к этому можно привыкнуть.
Через четыре часа
Только теперь понимаешь, какое утомительное это было занятие.
Через пять с половиной часов
И не говорите! Один сплошной стресс в чистом виде.
На следующий день
А как поживает Лена?
Через два часа
Представления не имею. Мы больше не видимся.
Через восемь часов
Вот как? Жаль.
Через три минуты
Да, жаль.
На следующий день
С Вами очень весело, Лео.
Через девять часов
Спасибо. Охотно возвращаю Вам этот комплимент.
На следующий день
А как, кстати, поживает Марлен? Очередной рецидив?
Через три часа
Пока нет. Но я работаю над этим. А как Ваша семья? Как колено Йонаса?
Через два часа
RE:
Рука.
Через пять минут
Да, конечно, прошу прощения. Как рука?
Через три с половиной часа
Не видно. Она в гипсе.
Через полчаса
А, ну да, понятно.
Через два дня
Грустно, Эмми, — нам больше нечего сказать друг другу.
Через десять минут
Может, нам всегда нечего было друг другу сказать?
Через восемь минут