Лучшее в Королевствах. Книга II

Молнии рассыпались сетью, подпрыгивая и перескакивая, куда бы они ни попали, – но там, где они ударялись о пылающую кровь Эльминстера, сети снова превращались в молнию, опаляя по крайней мере одного убийцу до тех пор, пока из его испепеляющих глаз не повалили клубы дыма, и он упал, задыхаясь от дыма.

Голубка споткнулась о кого-то, увидела другого, нависшего над отчаянно сражающейся Шторм, и бросилась на него, нанося удар своим платьем и поясом. Мужчина уклонился, отбив ударом обе одежды, и Голубка бросилась вниз, обхватив его ноги.

Пытаясь удержаться на ногах дико размахивая руками, он начал падать, и она ударила его своим кинжалом. С торжествующим воем он вырвался и упал на украденный кинжал, который мрачно улыбающаяся Шторм держала наготове. Кинжал с темным бульканьем проткнул горло мужчины, и он едва успел неверяще уставиться на луну, прежде чем его широко раскрытые глаза застыли, а изрыгающий проклятия рот закрылся.

Шторм застонала под ним, прижатая и бездыханная, и Голубка наклонилась, чтобы освободить ее.

– Уходите, бесполезные глупцы, – раздался резкий приказ, и на этот раз Голубка услышала достаточно резкий голос, чтобы понять, что он принадлежит женщине. Голос исходил от высокой женщины с темными волосами и темными глазами, которая босиком выходила из-за деревьев. Свободный плащ развевался вокруг ее конечностей цвета слоновой кости, а темная маска не могла скрыть ее улыбку.

Двумя скользящими шагами женщина подошла к краю камней, когда убийцы, словно торопливые тени, скрылись в лесу. Плащ был сброшен, маска последовала за ним, и из открывшегося тела цвета слоновой кости хлынула непроглядная тьма, поглощая лунный свет.

Деревья, луна и даже усыпанные трупами камни Места исчезли в этом стремительно распространяющемся мраке, но в образовавшейся пустоте Голубка обнаружила, что все еще может видеть некоторые вещи.

Вернее, некоторых людей. Дядя Эл лежал, скрючившись от боли, его кожа светилась тусклым светом, а яркий сине-белый огонь вытекал из него ручьями и собирался вокруг него.

Кожа Шторм тоже была бледной, как и кожа Голубки, сине-белое пламя пульсировало в порезах и ранах на них обоих.

От стоящей перед ними стройной женщины исходило такое же лунно-белое сияние, но ее кожа двигалась, выпячивалась то тут, то там, словно под ней перемещались зажатые кулаки, и темнела там, где это происходило. Темнела и превращалась в длинные, жестокие черные когти и узкие усыпанные зубами челюсти.

– Узрите, – промурлыкала женщина, – Темные когти Пожирателя.

Она скользнула вперед, перестав быть стройной, и протянула небольшой лес похожих на угрей шеек, заканчивающейся челюстями, похожих на раковину моллюска с извивающимися щупальцами и мягкой жестокой улыбкой.

– Священным именем Шар я подкреплюсь, – спокойно объявила она, опускаясь на колени над мертвым убийцей и корчащимся, все еще прижатым к земле Шторм под ним. – Я, Врасабра Помазанница, Жрица Ночи.

Откуда-то из-за спины жрицы раздалась короткая вспышка магии, но она перешла в странную музыку, за которой последовало отвратительное проклятие Лаэраль.

Врасабра улыбнулась.

– Удобное место, это место дикой магии. И уместно, чтобы существа Мистры погибли из-за ее беспечности.

Когти почти нежно потянулись вперед, чтобы отбросить мертвого убийцу и достать...

Эльминстер выкрикнул отчаянное заклинание, и ночь вскипела.

Кровь хлынула из него во все стороны в сине-белом тумане. Сами камни Места содрогнулись, а затем высокий, стройный волшебник вдруг повис в воздухе, и из него выросли огромные белые крылья.

Три, четыре – Голубка в ужасе смотрела, как из недоуменной головы дяди Эла прорастает позвоночник и обрастает перьями, белые крылья мчались по его длине с необыкновенной скоростью. Он застонал, зарыдал и бросился вперед в хаосе невпопад бьющих ударов крыльев, вращаясь, как перекати-поле.

Врасабра Помазанная зашипела и отступила назад, когти и челюсти собрались перед ней в угрожающую стену.

Эльминстер ничего с ней не сделал, вместо этого он подхватил Шторм, по которой текла сине-белая огненная кровь, на руки и, шипя от боли, отступил в ночь.

– Слезь с камней! – закричал он Голубке, тяжело ударившись о землю, и бросился вперед – или попытался сделать это. В хаосе переломанных крыльев он выронил Шторм на землю при неуклюжем столкновении, заставив жрицу Шар весело вскрикнуть и наброситься на него.

Затем ночь озарилась белым потоком, от которого заслезились глаза, и все ошарашенно уставились на Лаэраль, стоявшей в одних лишь рваных и сильно залатанных бриджах лесника и с холодной усмешкой.

– Слишком далеко, Жрица Шар, – сказала она с триумфом, ее глаза загорелись как два серебряных пламени. – Теперь поцелуй Плетения.

Сам воздух гулко разорвался, когда магический огонь рассек кости и когти, швырнув визжащую Врасабру Жрицу Шар головой вперед через все Место. Камень засверкал и потяжелел там, где его коснулся огонь, но жрицу не задержал, и она врезалась в кусты на дальнем краю руин, оставляя за собой дым.