Лучшее за год 2003. Мистика, магический реализм, фэнтези

Был отлив; море казалось тонкой бледно-серой полоской между свинцовым небом и серо-коричневым пляжем. Рыбацкие лодки стояли на песке, обращенные носами к воде. Казалось, им не терпится вернуться в родную стихию. Вспышки статического электричества над местной радиостанцией, Джулия пошла на их свет. Воздух был очень пыльным; он как будто накрывал пляж осязаемым толстым слоем. Треск осыпающейся гальки под ее ног? ми отдавался у него в мозгу, и, глядя на ее неверные шаги, он понимал, что конец близок.

Полоса неба над самым морем была окрашена в охристый цвет. Останавливаясь, чтобы передохнуть, Джулия смотрела на нее так, словно там были написаны слова, которые непременно следует прочесть и понять. А тем временем пляж медленно хоронил свои секреты. Огромные, спутанные куски стального троса.

— Где он?

Он улыбнулся.

— Ты, как всегда, нетерпелива. Я же сказал, что до темноты он не появится. У нас еще целый час. Как минимум.

— Хочу идти дальше, — произнесла она, озираясь.

— Ты уверена, что не слишком устала? — спросил он. — Ладно, тогда пошли.

Они с трудом потащились по берегу. Странная чахлая растительность, похожая на высохшие губки или испачканную промокательную бумагу, пробивалась между камнями: морская капуста или что-то вроде того. Поворачивая в сторону коттеджей у Дангенесс-роуд, он обернулся, чтобы посмотреть на громадные реакторы электростанции. Наверное, это из-за них в воздухе здесь как будто что-то потрескивает. А может, это просто рыбаки то и дело забрасывают удочки: угрей ловят совсем недалеко от берега.

Он рассказал Джулии, что на водозаборниках установлены специальные решетки, чтобы в трубы не заплывали тюлени. Она кивнула и покачала головой. Один глаз плотно закрыт, длинные тонкие волосы обрамляют осунувшееся лицо. Жилки на ее висках напоминали плесень на дорогом французском сыре. Цвет гниения. Организм, пожирающий сам себя. Тоса ину. Он протянул руку, но Джулия резко отдернула свою, будто обожглась.

Они прошли мимо садика на Коттедж-авеню, где он однажды сфотографировал ее на фоне каменной кладки, украшенной кусочками разноцветного стекла и идеально белой клешней краба.

Хотя день был на исходе, воздух был сух и обжигающе горяч, оставляя во рту неприятный металлический привкус.

В прошлый и единственный раз он был здесь со своим классом на двухдневной экскурсии. У мистера Уилсона, их учителя географии, был своеобразный выговор, который Фаджи, лучший друг Грэма, называл «иксобразной шепелявостью». Шипящие географа были чересчур мягкими и невнятными, и казалось, что он все время слегка навеселе. Хотя ученики и подозревали, что так оно и есть, никто ни разу не подловил педагога на «выхлопе»: присутствовал лишь затхлый запах его прокуренного твидового костюма.

— Это потому, что у него нет двух верхних зубов, — объяснил один бравировавший своей либеральностью учитель, когда случайно застал Фаджи за передразниванием уилсоновской дикции. — Видели бы вы его, когда он пытался съесть банан. Мне пришлось выскочить из учительской!

Мистеру Уилсону явно больше нравилось наблюдать за птицами, а не изучать рельеф и структуру почв. Однажды после ланча он запихнул в свой бежевый «ровер» несколько любознательных мальчишек и отвез их в Дангенесский заповедник, где проржавевший, потерявший форму якорь, обломки металла — все это медленно погружалось в бездонный песок.

«Нас тоже затянет, — подумал он, — если остановимся».

— Его здеесь нет, — протянула она со страхом.

— Придет, — твердо сказал он. — Обязательно придет. Он всегда приходит.

— Ты скаазал, он будет здесь.

Она не собиралась успокаиваться. Обессиленный, Грэм сел, привалившись спиной к куче гальки. Он смотрел, как призрак в черных одеждах, которые ему, призраку, теперь велики, с причитаниями удаляется. На мгновение он потерял Джулию из виду на фоне черных флагов на лодках, но вскоре увидел, что она 1 изнеможении упала на камни. Он понадеялся, что она хотя бы ненадолго заснет. >

Поднимался ветер, покрывая море белыми барашками. Маленькие рыбацкие лодки качались на волнах — крошечные яркие точки на фоне огромных масс темно-фиолетовой воды. За спиной настойчиво шумели репродукторы: голоса, которые некому слушать. А несколько брошенных на берегу лодок были так изъедены солью и ветром, что уже никогда бы не смогли поднять паруса и выйти в море.

По пляжу прогуливалась пожилая пара — наверное, искала морские губки или какие-нибудь другие дары моря. Сам он находил здесь только гнилые рыбьи головы, рваные хирургические перчатки и еще плоские, бесформенные создания, выброшенные приливом на берег и колыхающиеся в камнях. Эти двое, поравнявшись с Джулией, обошли ее стороной.

Он поднялся на ноги. Тонкий слой песка и мелких камешков уже покрыл носы его ботинок. Пляж вечно был занят засасыванием, поглощением. Грэм подумал, зачем люди здесь что-то строят. Вдобавок все эти бараки и бунгало на берегу были непривлекательными, бесцветными и мрачными.