Лучшее за год 2005. Мистика, магический реализм, фэнтези

Она обхватывает его руками и прячет лицо ему в шею, и это так естественно, как нечто само собой разумеющееся, он даже глазом не успевает моргнуть. Рука его тянется к ее талии. Ему хочется повернуться, чтобы обнять крепче, но он боится ее спугнуть, и пока они так сидят, прижавшись, он чувствует неуверенность, смутно представляя, что делать дальше. Под ладонью бьется ее сердце, кожей он ощущает тепло ее дыхания. Сочленение ребрышек, приятный изгиб бедра, близость груди — чуть выше кончика большого пальца, все такое необычное и дышащее страстью одновременно и пугает, и притягивает его. В душу его закрадывается сомнение относительно их психического здоровья. Что это — способ лечения или просто безумие? Кто они — два очень разных человека, которые вышли на новый для них обоих уровень отношений, или эмоционально опустошенные люди, которые даже говорят о разных вещах, и по ошибке приняли легкое сексуальное влечение за момент истины? И насколько отличаются эти два состояния? Она привлекает его ближе к себе. Ее правое колено скользит между его ног, необутая ступня утыкается ему в пояс. Алисия что-то шепчет, но он не разбирает что. Наверное, слова обещания. Губы ее легко касаются его щеки, затем она отстраняется и выдавливает из себя улыбку, которую он принимает за сожаление.

— Не понимаю, — говорит она. — У меня такое чувство… — Она качает головой, будто отгоняя неподходящую мысль.

— Какое?

Она подносит руку к лицу и вертит ею, пока говорит, — небрежность этого жеста совсем не подходит ее облику.

— Мне не следовало бы говорить это первому встречному в баре, и это совсем не то, о чем ты мог подумать. Но все же… У меня такое чувство, что в твоих силах мне помочь. Сделай для меня что-нибудь.

— Разговоры помогают.

— Возможно. Не знаю. Похоже, все-таки не очень. — Она задумчиво помешивает свой напиток, затем бросает искоса взгляд. — Как сказал кто-то из философов — должно быть нечто, имеющее отношение к данному аспекту.

— Предрасположенность порождает все логические связки, даже если они расположены утверждать противное.

— Кто это сказал?

— Я… в работе, которую я писал о Горгии, отце софистики. Он утверждал, что ничто не может быть познаваемо, а если что-то и познаваемо, то оно не стоит того, чтобы быть познанным.

— Что ж, — отмечает Алисия. — Полагаю, это все объясняет.

— Этого я не знаю. За работу у меня только «четверка».

Одна из парочек начинает танцевать: мужчина, все еще не снявший пальто, покачивает локтями, изображая медленно пикирующую птицу, в то время как женщина стоит на месте и подергивает бедрами, как рыба хвостом. Даже у Пинео получалось более грациозно. Наблюдая за ними, Бобби вдруг представляет, что бар — это пещера, посетители со спутанными волосами одеты в шкуры. Свет фар за окном мелькает с той же неожиданностью, с какой вспыхивал метеор, пролетая в первобытной ночи. Песня заканчивается, парочка направляется к столику, встречаемая аплодисментами друзей. Но когда из динамиков вырывается гитарный рифф хендриксовской версии «All Along The Watchtower» Дилана, они снова начинают танцевать, и остальные пары присоединяются к ним со стаканами в руках. Женщины трясут волосами, покачивают грудями, мужчины двигают бедрами им навстречу. Неотесанные дикари под кайфом.

Обстановка бара более не устраивает Бобби. Его переполняет смятение, от которого никуда не деться. Он съеживается от шума, веселой болтовни, и вдруг его пронзает убежденность, что такая реакция ему несвойственна, — это маленький человечек, видящий все в черном свете, сидит у него между лопатками, вонзив когти ему в позвоночник, он сложил свои уродливые крылья и управляет им, как марионеткой. Когда Бобби встает, Алисия тянется к нему и сжимает его руку.

— Увидимся завтра?

— Непременно, — отвечает он, сомневаясь в душе, что увидит ее снова. Он уверен — она придет домой и отчитает себя за то, что позволила настолько сблизиться с ним, допустила непредвиденное проникновение в свою безупречную жизнь, нацеленную на успех. Она перестанет приходить сюда и найдет спасение в занятиях на вечерних курсах делового общения, которые позволят ей добавить еще одну строчку в свое резюме. И лишь однажды воскресным днем, по прошествии нескольких недель, воспоминание о нем вдохновит ее на достижение оргазма при помощи вибратора на батарейке.

Он ищет в кошельке пятерку — чаевые для Романа — и ловит на себе взгляд Пинео, полный неприкрытой враждебности. Именно так смотрит на тебя самый заклятый враг перед тем, как вставить пару патронов в свою винтовку. Пинео задерживает свой двуствольный взгляд на несколько мгновений, затем отворачивается и погружается в глубокие раздумья над кружкой пива, втянув шею, опустив голову. Кажется, его, как и Мазурека, околдовали, и он тоже окаменел.