Лучшее за год 2006. Научная фантастика, космический боевик, киберпанк

— Славный вечер, — заметил он, отхлебнув вина. — Звезды-то какие! Посмотришь на них — и поневоле захочется поразмышлять о душе. В такие минуты я оглядываю свой жизненный путь и задумываюсь о превратностях судьбы. Я ведь, знаешь ли, не всегда был бродягой. Нет-нет! Заря моей жизни была безоблачной! Между прочим, я из аристократической семьи. Мы жили в замке. На окнах витражи с гербами. Специальные слуги выгуливали собак. Мне-то, конечно, ничего из этого не досталось: я младший сын. Но я поступил в университет, закончил его с отличием, был блестящим финансистом. Вскоре я дослужился до должности управляющего в одном крупном банке в Бухаресте. У меня были превосходные золотые часы на цепочке и письменный стол три метра длиной, а уж какой полированный — ни царапинки, за этим особо следили, да-да! Каждое утро, когда я приезжал в банк, все служащие выстраивались в шеренгу и падали ниц при моем появлении, а я шагал себе, поигрывая тросточкой. А в набалдашнике тросточки был бриллиант чистой воды, и бриллиант этот сиял, словно восходящее солнце. Но говорят, что изобилие губит паче нищеты; со мной так и вышло. Натура у меня была слишком уж невинная, слишком уж доверчивая. Увы! Как скоро настал миг падения! Не хочешь ли ты узнать, какие именно обстоятельства низвели меня до нынешнего жалкого положения, в котором ты меня лицезреешь?

— Чего? — буркнул Эмиль.

Голеску сделал еще один добрый глоток.

— Так вот, — продолжал он. — В моем банке держал деньги некто Али-паша. Он скопил колоссальное состояние. Миллионы. Миллионы в любой мыслимой валюте. И еще жемчуга, рубины, изумруды. Стоило посмотреть, как все это громоздилось в наших хранилищах, сверкая, что твоя танцовщица… что там сверкает у танцовщицы? Ну да. В общем, самое большое состояние, какое только мог нажить продажный чиновник. И вот, представь себе, Али-паше пришлось уехать за границу, чтобы избежать скандала. И — бац! — он погиб в результате несчастного случая, когда его вороной жеребец, испугавшись повозки пирожника, сбросил его наземь и растоптал копытами. Едва услышав о кончине Али-паши, я как честный человек, разумеется, принялся искать его близких родственников. И ты, наверное, считаешь, что у него оказалась уйма близких родственников? Ведь эта похотливая публика вечно держит кучу жен и наложниц! Но тут выяснилось, что с покойным Али-пашой в юности произошел столь же несчастный случай, когда он снискал расположение Великого Турка своим сладкоголосым пением и… в общем, ему предоставили возможность сохранить прелестное сопрано до самого момента его безвременной кончины. Так что ни жен, ни детей и зияющая пустота на месте толпы жаждущих наследства потомков. А это, сам понимаешь, означало, что миллионы, которые лежали в наших хранилищах, после определенной даты должны были перейти в собственность Османской империи.

И что же мне было делать? Чем больше я размышлял о тирании, под гнетом которой столь долго страдал мой великий народ, тем яростнее закипала в моих жилах кровь патриота. И я решился на дерзновенный поступок.

Проконсультировавшись у коллег по международному банковскому сообществу, я узнал имя одного состоятельного вкладчика, который был повсеместно известен как человек незапятнанной честности. Так получилось, что он был пруссак и обладал солидным состоянием. Я связался с ним, принес извинения за самонадеянность, изложил обстоятельства дела и обратился с предложением: если он согласится выдать себя за брата покойного Али-паши, я посодействую тому, чтобы он вступил в права наследования миллионов, которые лежали у нас на хранении. За свое участие в этой хитроумной афере пруссак должен был получить сорок процентов; остальные шестьдесят я, разумеется, намеревался передать на нужды Церкви.

Короче говоря, он согласился. Более того, он выразил горячую поддержку идее румынского самоуправления.

Дело, конечно, было сложное. Нам нужно было подкупить юристов и нескольких мелких чиновников, чтобы они засвидетельствовали, будто Шмедлиц, пруссак, — это давно пропавший брат Али-паши, мать которого вместе с малолетним ребенком похитили и продали в гарем разбойники-берберы, но, к счастью, у Али-паши имелась приметная родинка, по которой несчастный и был посмертно опознан безутешными родными.

А Шмедлиц должен был сделать существенный вклад, чтобы открыть счет в одном швейцарском банке, куда и планировалось перевести средства, как только мы добьемся их выдачи. Однако он с готовностью согласился понести эти временные траты — с подозрительной готовностью, как мне следовало бы заметить!

Голеску покачал головой, отпил еще вина, вытер усы тыльной стороной руки и продолжил: