Лучшее за год 2006. Научная фантастика, космический боевик, киберпанк

Скала изобиловала полезными ископаемыми (именно она питала Законодателей и медведей), но исходящий от нее белый свет был стерильным. Сома заметил, что по мере приближения к Скале лица воинов-кроу бледнели все больше и больше. Его работа была потрясающей и становилась все более поразительной по мере того, как одна за другой все дисциплины находили свое место в мета-архитектуре науки. Декан его факультета написал статью совместно с экспертом по, как ни странно, скотоводству.

Сова держал голову Сомы, а Художника тошнило, выворачивало до тех пор, пока в желудке ничего не осталось.

Джафет и остальные воины успокаивали прохожих.

— Перебрал обезьяньего вина! Мы приехали из провинции, он не привык к такой обильной пище! И обезумел от вида Парфенона!

Джафет склонился к Сове.

— Почему ему это дается сложнее, чем остальным?

Сова ответил:

— Ну, их мы уводили на север от границы. А этого несчастного тащим все ближе и ближе к славе его хозяйки. Ни за что не смог бы точно сказать, что именно пытается заполнить те пустоты, которые я в нем оставил, но клянусь, что далеко не все идет от нее.

Джафет поднял одну бровь и уставился на своего лейтенанта:

— Кажется, я впервые слышу, чтобы ты за один раз сказал так много слов.

Сова улыбнулся, и хотя улыбка была скорее вымученной, но и этого за ним прежде не водилось.

— На разговоры времени не осталось. Поднимайся, друг-Художник.

Джафет и Сова подняли Сому на ноги.

— А что значит, — спросил Сома, отирая тыльной стороной ладони рот, — слава хозяйки?

— Губернаторши, — пояснил Джафет. — Он хотел сказать, слава его Губернаторши. — Джафет простер руку, и действительно, впереди возвышалась гордость и слава Губернаторши.

Церковная улица последние несколько сотен ярдов шла немного под гору. С того места, где они стояли, был виден конец улицы — прямо у подножия Великой Соляной Скалы, где размещалось Законодательное Собрание Штата Добровольцев. В центре Скалы возвышался Парфенон. Сейчас на Скале не было никого из обычных граждан, но движения и цвета хватало и без них.

На Скале мордами вниз лежали два медведя, они крутили головами во все стороны. Медленно появились и дюжина или больше Законодателей. Их огромные липкие фигуры оставляли за собой золотистый или серебристый шлейфы — в зависимости от партийной принадлежности. Одна фигура обволокла белую соляную статую, которых было так много на Скале; так Законодатель стал еще выше и с новой высоты распевал свои агитационные песенки. В самом центре всего действа находился прямоугольный Дворец, и по его углам расположились четыре Командора.

Четыре заржавевших гиганта, промасленные батисферы прикрывали то, что осталось от их физических тел, в остальном: же каждый представлял вполне своеобразный силуэт сенсоров и лезвий с различным набором подвижных конечностей, крыльев или колес.

— Можешь определить, кто из них кто? — спросил Джафет у голубоглазого юноши, который что-то нашептывал про себя, не сводя при этом глаз с Командоров.

Рубиновоокий Сатклифф, разрушитель,
Искушающий Нгуен, всегда нашептывающий ложь,
Барроуз, встающий из-под земли…

Юноша колебался и качал головой.

— В северо-восточном углу похоже на Праксис Дейл, но считается, что она на западе сражается с федералами. Внешне Святой Сандал в профиль похож на Дейл, но мы уверены, что его поглотила Афина, после последней операции в рамках политики сдерживания, которая так дорого им обошлась.

— Мне никогда не понять, зачем она играет в политические игры со своими подчиненными, когда все эти подчиненные и есть она сама, — признался Джафет.

Сова ответил:

— С Командорами не совсем так же, как с остальными… По-моему, это Святой Сандал; наверное, она восстановила его, может, лишь частично. А еще, ведь помните, он мнемонический.

— Сандал пристально смотрит, — пропел голубоглазый юноша.

— Внутри и снаружи, — закончил за него Джафет и поглядел прямо в глаза Сове. — Ну что, время?

— Как только мы окажемся на Скале, я сделаю все, что она прикажет, несмотря на то, что совершенно пуст, — сказал Сова. — Свяжите меня.

Голубоглазый юноша взял Сому за руку и стал показывать ему Парфенон, все время делая так, чтобы он не смотрел в сторону, где кроу обвязывали Сову виноградными лозами. Из рюкзака они достали шлем Совы и надели его, затянув затворы на шее, может, даже крепче, чем нужно, с точки зрения Сомы.

Двое кроу встали по обе стороны от Совы так, что он оказался зажат как в тиски; ноги у него немного заплетались. Сома заметил, что даже глазные отверстия в маске были заклеены специальной светоотражающей лентой.

Джафет обратился к остальным: