Лучшее за год 2007. Мистика, фэнтези, магический реализм

Потом я вырос, немного поездил по стране, женился и развелся. Когда моему сыну исполнилось пять лет, мы, как давно уже собирались, поехали в гости к бабушке. Мне доверили Томми на целых шесть дней — неслыханная щедрость бывшей жены. Мы ехали по городскому асфальту; я подумал, что славно было бы заглянуть в Прюитт и показать Томми разрушенную коневодческую ферму. Но воспоминания об этой местности меня подвели, а гордость не позволяла спрашивать дорогу на заправках, так что мы слегка заблудились. Томми захотел пообедать, поэтому мы выгрузились из машины возле кофейни, сделанной как будто из листовой жести, в форме старинного кофейника. Официантка была симпатичной; она сказала Томми, что он — «рыжеволосейший мальчик» из всех, кого она когда-либо видела. Пахло в кофейне подгнившими овощами, но галеты с ветчиной были вкусными, и я научил сына старинному искусству игры в «смотри, еда!», забрасывая ему в рот галеты и арахис. Мама будет ругаться, когда Томми вернется в Балтимор и тоже начнет открывать набитый рот во время еды.

— Не знаете, как доехать до Прюитта? — спросил я у официантки.

Девушка принесла мне карту, я подвинулся, чтобы она могла присесть рядом на краешек стула и показать мне дорогу мимо Гранд-Айленда к югу от Нэйчерал Бридж.

— Так много новых шоссе, — сказал я, — совсем сбили с толку.

— Отлично понимаю, — сказала она. — Искромсали уже все холмы. Скоро тут будет, как в Нью-Йорке.

Я хотел еще пофлиртовать с ней и поэтому заговорил об исчезновении своего брата — эта история никогда не надоедала Томми, сколько бы я ее ни рассказывал. Я говорил и украдкой изучал лицо девушки, но оно не выражало ничего, кроме любопытства. Она была порядком младше меня — наверное, всего-то лет двадцати. Мне было приятно думать, что она рада моим знакам внимания, по меньшей мере, так же, как я рад ее компании.

— …И по сей день мы не знаем, куда он ушел, — закончил я.

Девушка протянула руку к волосам Томми, потрепала их и откинула челку с его глаз:

— Слышала я об этом месте.

Томми захотел еще молока, и девушка сходила за добавкой. Когда она вернулась, я спросил, что она имела в виду.

— Ну, — сказала она, слегка прищурясь, как будто пытаясь извлечь что-то смутное из закоулков памяти, — оно уже иначе называется, не узловая Вайдал, и железнодорожные пути все либо разобрали, либо закатали в асфальт. Но оно до сих пор на месте, и люди там уже не раз пропадали.

— Ты так говоришь, будто это сюжет из новостей, — сказал я.

Девушка засмеялась:

— Это была такая страшилка, что ли. Когда я была маленькой.

«Ты все еще маленькая», — подумал я. Меня осенило, что чем-то она похожа на Энни, мою бывшую. Не внешностью, но девчонкой, сидевшей внутри.

— Что такое страшилка? — спросил Томми.

— Для тех, кто сует нос, куда не надо, — ответил я.

Официантка посерьезнела и заговорила шепотом:

— Одна девочка из Ковингтона убежала из дома. Знакомая моей двоюродной сестры. Она добралась до этого места, а больше никуда не пришла. Тетя говорила, что ее забрал отчим, но моя сестра сказала: это только чтобы не перепугать нас всех.

— Одна из страшилок, — сказал я, но почувствовав себя неловко, будто мальчишка во мне пригрозил вырваться наружу. — Знаешь, так знакомый знакомого рассказывает про дохлую собаку в хозяйственной сумке, которую украли панки, или про крюк в багажнике.

— Что такое крюк в багажнике? — спросил Томми.

— Рыболовный крючок, — сказал я, чтобы его успокоить. Энни говорила мне, что ему иногда снятся кошмары, и я не хотел давать им новую пищу.

Но девушка все-таки напугала Томми, сказав: «Там, где я росла, поговаривали, что это место — что-то вроде задницы вселенной».

Я оплатил счет и поспешно вывел Томми к «мустангу», потому что в конце концов от ее рассказов у меня мурашки побежали по спине. У Томми наверняка будут новые кошмары — за что меня вознаградят, еще сократив количество выходных, которые мне разрешено с ним проводить.

Но Томми вдруг сказал:

— Я хочу туда поехать.

— Куда?

— К заднице.

— Никогда в жизни больше не говори это слово.

— Хорошо.

— Странноватая такая девчонка, ух.

— Ага, — сказал Томми. — Хотела тебя напугать.

— Я думал — тебя.

Он пожал плечами, до странного взрослый:

— Я не напугался.