Лучшее за год 2007. Мистика, фэнтези, магический реализм

Вы когда-нибудь видели жажду мести, скрытую во взгляде мужчины? Это печальное зрелище: нечто ускользающее, неуловимое, как отражение луны на дне колодца. Она там, прямо перед глазами, но при этом недосягаема. Именно в такие моменты Юджин казался особенно далеким — и особенно одиноким. Он будто сам себя закапывал в яму, из которой мог и не выбраться.

— Должен сказать, что Джек и вправду очень мне помог. Храбрый паренек, весь в отца. Я поначалу не хотел, чтобы он знал, понимаешь? Но он сам обо всем догадался. Маленький дьяволенок, вот он кто, мой Джек. Только Джунипер не догадалась. И клянусь тебе, что она никогда и не узнает, что здесь происходит, пока она в школе, — во всяком случае, пока я жив. Конечно, вечером она тоже оказывается в петле — в доме. Но мы с Джексоном следим, чтобы она уходила, когда наступит время. Так что для Джун это просто всегда один и тот же день, одно утро за другим.

Солнце садилось. От ног Юджина протянулась нитевидная тень, вооруженная неестественно длинным ружьем. Заметив, что она уже поглотила носки моих башмаков, я невольно отступил назад. В этот невыносимо жаркий день я, должно быть, оказался единственным человеком во всем штате, избегавшим тени.

— Понимаешь, это как история про гидру — существо со змеиными головами. Я отрубаю одну, а на следующий день она вырастает, и все приходится начинать заново. Могу показать, если ты мне не веришь. Знаешь колодец рядом с железной дорогой? Вот туда я их и выбрасываю — в основном…

(На следующий день я пошел туда, чтобы убедиться, долго стоял, глядя на колодец в зарослях жимолости, но так и не рискнул подойти ближе.)

— …а остальных я закопал. Одного оставил на рельсах, чтобы его раздавило поездом. Даже собаке пытался скормить, но скотина Джестер не стал это жрать.

Юджин принял свою прежнюю позу часового, — бутылка спиртного была вместо сторожевого пса. Ноги врозь, твердо упираются в землю, спина очень прямая, ружье лежит поперек коленей. Солнечный свет и тени перемежались на его блестящей коже, подчеркивая грязную белизну рабочей рубахи.

Окружающий мир словно исчез; не было больше ни дома с закрытыми ставнями, ни свинцового, ползущего со скоростью улитки, солнца, ни насекомых, которые липли к коже, чтобы избыть собственную скуку. Все это, вероятно, существовало в другом дне, в другой эре, в параллельном мире, но здесь не было ничего, кроме Юджина Д. Эллиса и его миссии, которая, мне казалось, никогда не завершится.

— Это ерунда. Я подожду. В конце концов он придет. Они всегда приходят. И клянусь тебе, что петля останется завязанной на узел, пока он не явится. А тогда мы отпразднуем день рождения, слово даю. Я заставлю его сказать, как помочь Коре разродиться. А потом застрелю его, как собаку. Залеплю пулю между глаз, и ни капли сомнений.

Я понял, что исчез из его сознания. Юджин разговаривал сам с собой, как выживший из ума старик, вновь и вновь проигрывающий в памяти сцены из добрых старых дней. Дом Эллиса больше во мне не нуждался, ибо у меня в этой истории была только одна роль — выслушать, понять и исчезнуть. Сохранить лицо. Кроме того, мне не хотелось встречаться с Джунипер, которая скоро придет из школы. А Юджину и Джексону требуется время, чтобы замести следы, как они это делают обычно.

Я отлично понимал, что должен сделать: вернуться к Люси и к бакалейной лавке, занять место за прилавком в окружении склянок и полок, сказать: «да, Юджин благодарит тебя за угощение, у них все в порядке, нет, ребенок еще не родился», — хотя из меня такой актер, что Люси запросто читает по лицу, сколько стаканчиков я осушил. Затем — дождаться, пока пройдет время и это дело разрешится, и не важно, как именно. Возобновить нормальную жизнь, подстроенную под ритм кассового аппарата и тиньканье колокольчика, извещающего о появлении покупателей.

Каждый день около четырех часов я буду стараться не думать о том, что видел.

Но даже в этом случае оставалась одна деталь, которая меня тревожила. Я пытался представить себе мужчину, которому предстоит быть застреленным: того самого, кто занял место Юджина в постели Коры. Типа, способного посеять змеиное семя и смыться, оставив вместо себя другого собирать урожай. Но как я ни старался, у него всегда были черты Юджина. Я менял цвет его волос, перекраивал телосложение, добавлял лишние сорок фунтов веса — все бесполезно. Все эти маленькие жирные коричневые человечки, все горы мускулов, все усатые верзилы имели одно и то же лицо. Может, я по-старомодному наивен, но я не мог поверить, что Кора — из тех женщин, которые могут искать удовольствие не у себя дома.

— Последний вопрос, Джин. А что, если отец все-таки ты?

Он пошевелился, словно вспомнил о том, что я здесь. Но взгляд, направленный в мою сторону, был обращен в себя, и пальцы сжались на ружейном прикладе.

— Я подожду, пока этот сукин сын осмелится появиться тут. А тогда — пуля между глаз. Без колебаний.

Грег Ван Экхаут Сказки города швов