Лучшие бестселлеры. Книги 1-13

Бродка неуверенно поглядел на Зюдова. Неужели они ошиблись? Неужели они внушили себе нечто, существовавшее только в их фантазиях? И зачем я здесь стою, подумал Бродка. Когда он возвращался к событиям прошедших месяцев, то части головоломки почти складывались — не хватало только одного, решающего, элемента, который бы все объяснил.

Пока Бродка размышлял об этом, анализируя свои сомнения, он пропустил момент и не увидел, как Смоленски полез в складки своей пурпурной мантии, словно хотел ее поправить. Взгляд кардинала снова устремился от папы, стоявшего рядом с ним, к лесам на колоннаде и обратно.

— Счастливой Пасхи! — раздался над площадью голос папы. На губах Смоленски промелькнула циничная ухмылка. Он сжал в руке крошечный передатчик и с наигранной набожностью смежил веки.

Выстрел произошел беззвучно. Смоленски широко раскрыл глаза, на секунду застыл, словно статуя, и безмолвно рухнул на пол. Он умер молниеносно. Откуда-то сзади на помощь бросились два диакона и вынесли государственного секретаря с лоджии. На мгновение площадь Святого Петра заволновалась. С невозмутимым видом папа продолжал благословлять.

Бродка покачал головой. Он словно окаменел.

Тем временем торжественная церемония закончилась. Папа помахал людям рукой и исчез.

Внезапно Бродка почувствовал, как кто-то схватил его за руку. Он обернулся.

— Жюльетт!

Какой-то миг они смотрели друг на друга, потом крепко обнялись.

В 13 часов дня радио Ватикана сообщило, что во время благословения urbi et orbi с государственным секретарем Ватикана кардиналом Смоленски случился инфаркт. Папа крайне потрясен столь неожиданным событием.

Это происшествие вызвало в Ватикане не столько озадаченность, сколько необъяснимое волнение. О праздничном настроении не могло быть и речи. В администрации Смоленски руководство взял на себя Польников. Он внимательно следил за происходящим, сидя у экранов, и поэтому знал, что кардинал курии Шперлинг, он же Бельфегор, находится на пути к нему.

Польников ожидал Шперлинга в приемной.

Кардинал закрыл за собой дверь, подошел к Польникову и обнял его.

— Вы проделали хорошую работу, Польников. Вы не останетесь внакладе!

Польников наслаждался комплиментом. Кивнув на экраны, спросил:

— Что теперь будет с этим, ваше преосвященство?

Кардинал скрестил руки на груди и стал пристально изучать пункт наблюдения.

— Не знаю, необходимы ли в Ватикане такие устройства, — ответил он.

Польников смущенно улыбнулся.

— Я действовал исключительно по поручению государственного секретаря. Кардинал Смоленски жил в постоянном страхе, оттого что боялся пропустить какое-либо происшествие. Он видел зло только в одном — в неведении. Знание — сила, как он любил повторять.

— И он не так уж не прав. В своем безумии он счел себя всезнающим, и именно это погубило его. Смоленски даже не подозревал, что под конец остался совсем один. При этом он совершенно серьезно полагал, что сможет стать следующим папой. Поздравляю, Польников, вы укрепили кардинала в этом мнении.

— Если быть до конца откровенным, — ответил секретарь, — то мне иногда приходилось очень непросто. Действуя вразрез с собственными убеждениями, я жил в постоянном страхе, что все откроется. Ведь Смоленски был не только умен, он обладал стойкостью и крайне острым чутьем.

Пока Польников и кардинал наблюдали на экранах за покоями папы, секретарь спросил:

— Ваше преосвященство, а с чем, если не секрет, была связана бесконечная ненависть Смоленски к папе?

Кардинал Шперлинг подошел ближе к Польникову и приглушенным голосом произнес:

— Вы должны знать, что когда-то папа был секретарем Смоленски. В те времена его звали просто монсеньор Маник. Конечно же, Смоленски сам хотел стать папой, однако конклав его не поддержал. Поэтому он выдвинул своего бывшего помощника, который к тому времени сам стал кардиналом. Смоленски рассчитывал, что сможет его шантажировать.

— Шантажировать?

— У папы в молодости было некое любовное увлечение. Эта связь не осталась без последствий.

— Боже мой! Теперь мне многое становится понятным.

— Это еще не все. Смоленски пытался заставить женщину сделать аборт, ибо не мог допустить скандала. Но женщина стояла на своем. Папа так никогда и не простил этого Смоленски, однако не мог восстать против него. Когда папа — с моей помощью — велел похоронить эту женщину на Кампо Санто Тевтонико, у Смоленски возникло ощущение, что все вышло из-под контроля. Поэтому он занялся операцией «Urbi et orbi», чтобы воспользоваться последним шансом и стать папой.

Польников задумался.

— А папа знал, что он был целью заговора?

— Конечно, — ответил Шперлинг. — Это очень сильно испугало его, хотя я и уверял его, что с ним ничего не случится.

— И что Смоленски убьет сам себя?..

— Об этом он даже не догадывался. Я уверен, что он никогда бы этого не допустил. Он и теперь придерживается только официальной версии. Если бы я сказал ему правду, он никогда не поверил бы мне.

Польников понимающе кивнул.