Лучшие Друзья 3 (СИ)

Я кивнула, выслушав ее. Как только мы вошли в зал ожидания, объявили наш рейс. Отделившись от Гаяны, я пошла вперед и отдала билет. Получив посадочный талон, я в гордом одиночестве прошествовала в салон бизнес-класса и, найдя свое место, села в него. Гаяна пришла следом и, достав айфон, принялась кому-то что-то быстро строчить.

Я отвернулась к окну и посмотрела на темное небо. Именно сейчас во мне снова вспыхнули все сомнения. На пути в аэропорт я проговорила себе несколько раз, словно мантру, что пора закинуть в плеер любимые треки, оставить всех друзей и свалить из этого города, но сейчас… сейчас я уже не была в этом уверена.

Я не слушала инструктаж стюардесс, смотря в окно. Я лишь машинально пристегнула ремень и приготовилась к взлету.

Бессмысленно изводить себя, раз уже ничего нельзя сделать. Я это понимала, поэтому лишь прикрыла глаза.

Странные вещи – тоска и одиночество. Они подкрадываются тихо и неспешно, садятся по обоим сторонам кровати в темноте, поглаживают по волосам, пока ты спишь.

Одиночество обволакивает твое тело, стягивает его так сильно, что не можешь дышать. А тоска оседает в твоем сердце, лежит рядом с тобой по ночам. Одиночество – неизменный спутник, оно сжимает твою руку для того, чтобы потянуть вниз, когда ты изо всех сил пытаешься подняться.

Я смотрела в окно и спрашивала себя – правильно ли я поступаю? Я не могла заснуть как остальные пассажиры, я сомневалась, сомневалась, сомневалась.

На высоте в десять тысяч метров я была готова отпустить. Но и тут она, тоска, старая подруга, сидит рядом со мной в соседнем кресле, смотрит мне в глаза и спрашивает, рискну ли я жить без нее? Я не могу подобрать слов, чтобы побороться с собой и начать сопротивляться ей.

Я не могу ничего сделать, а она смотрит и ухмыляется во весь рот. Она знает, что я чувствую. Она – это то, что я чувствую.

И когда уже самолет приземлился в Шарль-де-Голле, я вышла из аэропорта с абсолютно пустой головой. Все мои проблемы остались там, на высоте тысяч метров. Я оставила их, чтобы сбежать. И я сбежала.

9.

Осень в Париже прекрасна, даже если моросит дождь, даже если холодно и тоскливо. Приятно вдохнуть полной грудью этот запах опадающих листьев, а на душе спокойно и светло.

Утро встретило нас туманом. Я неспешно шла по безмолвному саду Тюильри с широким зонтом, осматривая золотую листву, наслаждаясь одиночеством, данным мне. Мы прилетели около двух часов назад, и я, уже бывавшая здесь, вышла из отеля и прямиком направилась в сад.

Обычное серое небо, желтая и багряная листва под ногами, заманчиво шуршащая и привлекающая своими яркими красками.

Мне нужно было спокойствие, и сад давал мне его. Ни единой души. Тихо.

Я набрала папе и, спустя три гудка, услышала его голос:

-Привет, детка. Вы долетели?

-Привет, па, - я улыбнулась и пнула листик, который спикировал в другую кучу. – Да, долетели. Все хорошо. Остановились в нашем отеле, я посоветовала.

-Вы будете в отеле этот месяц? – поинтересовался папа, и я ответила:

-Да, она сняла люкс на двадцатом этаже на это время. Там здорово. Помнишь, как я поскользнулась и упала в ванной? Мы еще тогда губу зашивали!

-Помню, - засмеялся папа. – Тебе было восемь, да?

Я снова усмехнулась и почувствовала тепло от легких и давних воспоминаний.

-Па, все нормально? Валентина не обиделась на меня?

-Нет, крошка. Она обещалась позвонить тебе позже. Через час я заеду в школу, улажу все с директором. Предоставлю бумагу, что ответственен за твою успеваемость. Хорошо?

-Хорошо, - кивнула я, словно бы он мог меня видеть. – А у тебя как дела, пап?

-У меня все в порядке, дочка, - папа ласково засмеялся. – Хорошей работы тебе, солнышко. Но не забывай про отдых, ладно?

-Не забуду. Я люблю тебя, пап, - попрощалась я, выключая телефон.

Проходя мимо декоративного пруда, я задумалась. Явно меня никто не хватится первые дня три, и ладно.

Я, сняв крышку и достав сим-карту, замахнулась над прудом и, на мгновение задержав руку, остановилась. Мне хотелось избавиться от навязчивого желания думать, что они беспокоятся обо мне, думают и не понимают, где я. Но это попросту не так. Им плевать.

Сощурив глаза, я сложила карту в карман куртки и, закрыв зонт, пошла на выход из сада.

Возвратившись в отель, я сняла намокшую куртку и повесила ее на крючок. Гаяна до сих пор разбирала наши вещи, раскладывая их в большом белоснежном шкафу.

-Ты погулять? Все нормально?

-Да, порядок, - кивнула я, разматывая шарф с шеи. – Вспомнила детство, ведь была я здесь с папой очень давно.

-Понятно. Принять ванна? На улице холоднее, чем дома. Ты можешь болезнь, а это плохо.

-Ладно, - я кивнула снова, расстегивая кардиган на пуговицах и стягивая майку через голову. – Нам сегодня вечером идти?

-Да, через шесть час. Я сейчас уехать, ты быть здесь, хорошо?

Я опять-таки кивнула. Сегодня я очень разговорчива.