Лучшие френды девушки (СИ)

Конакри встретил их дымом тлеющих городских помоек, вольготно расположенных на пустырях, вдоль обочин дорог и на всех улицах, даже центральных. По помойкам бродили дети, женщины и свиньи, и получалось, что вонь, дым и грязь совершенно не мешают ни животным, ни людям - животные рылись в отбросах и что-то, наверное, ели, тут же сидели люди и торговали, готовили еду на жаровнях и тоже ели. Над городом висел зной, стоял гул автомобильных клаксонов. Всё это накрывало удушающее безветрие.

Они сразу поехали в порт, с трудом продвигаясь в пробке из машин, перегруженных барахлом, орущими курами и людьми, но океан их встретил такими же полями гниющего мусора, бьющегося у пристани в конвульсиях прибоя.

Комбат не выдержал первым. Когда они вышли из машины, он зло сплюнул под ноги в пёстрый ковёр из лохмотьев полиэтилена и сказал:

- Такой континент засрали!

- Алмазы добывают, а живут на помойке... Со своими долбанными колдунами, - сквозь зубы процедил Винский и добавил: - Идёмте, нас ждут на яхте.

Вечером в кают-компании они сначала говорили об алмазах, до которых им добраться пока не удалось, и обсуждали план дальнейших действий. Потом все слушали ещё одну умную и добрую сказку Дон-Моду о нищете, голоде и рабстве.

- Мой народ хорошо поёт и танцует, но очень плохо устраивает в жизни свои денежные дела, - начал тот.

- Не расстраивайтесь, не вы одни, - буркнув, перебил его Док.

Дон-Моду грустно улыбнулся и, наконец, заговорил в своей удивительно неспешной, завораживающей манере:

- Эту легенду у нас обязательно рассказывают всем юным, но лишь тогда, когда они достигают определённого возраста. Вот почему жабёнок по имени М'Ботт этой истории не знал - его родители считали, что он ещё слишком молод...

****

Глава 6. Евгения Серова

Она уже много лет подряд боролась со своей полнотой, со своим лишним весом. И всё-таки лишний вес побеждал её.

Когда она уже совсем отчаялась, то пришла к мнению, что во всём виноваты предки и только предки. Они у неё были из крестьян. Не то, чтобы она стеснялась этого - просто крестьяне на Руси вечно голодали. Во время голода, когда обмен веществ снижался, а источниками энергии для мышц и всех органов становились жирные кислоты и кетоновые тела самого организма, предки привыкли потреблять любую пищу, усваивая её питательные вещества до последнего атома. Свои гены они передали ей, Евгении Серовой (по паспорту) и просто Джейн (для друзей). Вот она теперь и усваивает все полезные вещества даже при самой низкокалорийной диете, твою мать!

Ах, если бы её предками были всегда сытые аристократы! О! тогда бы всё у неё пошло по-другому.

Она вздохнула и отрезала ещё кусок торта.

Торт Ольга привезла ей - что надо. Крема было много, он уже из ушей лез, но остановиться Джейн не могла и не хотела. Потрясение от смерти мужа надо было заесть основательно.

Его тело нашла Тамагочи. И тут же вызвала полицию, старая сука! Даже ей в Москву не позвонила сначала, поэтому она почти ничего не смогла спрятать. И поэтому теперь все могли узреть лифчик на ногах этого идиота. Господи! Какой позор! Что скажут папины друзья? Она сообщила папе первому, и он сразу приехал к ней, папа всегда выручал свою Дженни, но лифчик скрыть от полиции даже он не смог.

Евгения опустила голову и в задумчивости принялась ложкой размазывать розочки по торту. Ярко-розовый крем ложился жирными лоснящимися мазками на крем зелёный, изображающий листики у роз. Она подцепила пальцами засахаренный цукат, ткнула его в середину этого сладостного пахучего месива и пришла в восторг: вот как надо делать торты! Чёртовы кондитеры ни черта не соображают! Она облизала пальцы и опять взялась за нож. Этот кусок получился ещё больше предыдущих. Вау! Как долго она мечтала об этом!

Расправившись с тортом до последней крошки, Евгения сыто откинулась на спинку стула и блаженно смежила веки. Ну, вот. Теперь она в состоянии любого порвать на портянки!

И тут в дверь постучали. Она сразу поняла, что вернулась Ольга: её стук ни с каким другим не спутаешь.

- Входи, солнышко! - крикнула Джейн и постаралась придать своему довольному лицу выражение должной скорби.

Спросила у подошедшей Ольги, понизив голос:

- Ну, что лифчик?

- Никак нельзя, все его уже видели, - ответила та.

- Твою мать! Неужели нельзя его изъять из дела?

- Я попробую, конечно, но позднее... Он пока ещё на ногах.

- Хорошо! Попробуй позднее! - Кивнула Джейн, а про себя подумала: "Только попробуй не попробовать!"

Тут в дверь опять стукнули - быстро, формально. Она не успела ничего ответить, как вошёл этот следак, этот Воронов, о котором ей говорили. Что же, мужик красивый, нечего сказать. И держится так, словно прекрасно знает, какой он красивый. Представился, сел, начались расспросы. Только Джейн сразу перебила его, прошептав доверительно:

- Андрей Петрович, у меня к вам огромная просьба. Мой бюстгальтер... Всё ещё на ногах у мужа... Нельзя ли его снять? Сами понимаете...

Ольга глухо охнула за её спиной, попробовала что-то сказать, но Джейн нетерпеливо дёрнула плечом, прерывая её.