Лучшие из худших. Предложение наблюдателя

— Негоже начальству появляться перед подчиненными с синяками и фингалами — авторитет снижается. Вот легкая желтизна придает какой то шарм и даже благородство — положив ему на плечо руку и забирая обратно свое богатство, шутя произнес я. Заехав в расположение дивизии вылез из машины, за мной вылез Пуганов. Бойцы, по команде окружили боевую технику. Со всей дивизии стали стекаться любопытные. — Комдив, у вас что, людям заняться нечем? — недовольно проворчал я. Тот сразу все понял. Скомандовал и всех, как ветром сдуло. Но работа почему то находилась поблизости. К нам подбежал капитан Михаил Кудрявцев.

— Товарищ майор, разрешите обратиться к товарищу комдиву — вытянулся он передо мной, сияя, как начищенный самовар. — Разрешаю! Товарищ комдив, за время вашего отсутствия никаких существенных происшествий не произошло. Приезжали, правда из штаба мех. корпуса за нашими трофеями, но я их послал… к вам. Пуганов кивнул и пожал ему руку. — Насовсем? — осторожно поинтересовался капитан. Искоса глянув на меня комдив кивнул. — Капитан пошлите за Лазаренко. Через несколько минут подошел комдив — 2.

— Что ж вы, товарищ комдив так нехорошо поступаете — укорил его я. Не ожидавший увидеть меня здесь и с Пугановым комдив явно перепугался. — Ладно, мне некогда разбираться в мотивировке ваших поступков. Главное. Приказом командира корпуса на базе 22ой танковой создана особая механизированная дивизия. Командир — генерал — майор Пуганов. Ваше место в этой дивизии он определит сам. Мой совет генерал — повернулся я к новоиспеченному комдиву — при повторном действии — по законам военного времени — высшая мера! Ты меня понял Лазаренко — высшая мера! Свободен до особого распоряжения. Отойдем, комдив. Слушай внимательно. В бой тебе придется вступить уже сегодня. Немцы подтянули 1ю кавалерийскую дивизию. Это не то, что у нас — там и танки есть и пушки. Они, по моим сведениям пройдут по той стороне канала и попытаются атаковать с фланга, или вообще с тыла. Надо выставить заслоны и послать разведку, пусть наблюдают. А вообще то я советую отходить к Пинску — немцы 24 взяли Гродно, а вчера взяли Барановичи. 28 они, скорее всего, возьмут Минск. Пуганов вздрогнул.

— Только об этом никому — это тебе, к сведению. Вы уже далеко сзади: не разгромлены и не взяты в плен потому, что места эти для немцев не представляют никакой стратегической важности. Но скоро, скорее всего сегодня или завтра они приступят к уничтожению вашей группировки. Поговори с комкором — он хоть и боится за свое положение, но не дурак. Да и тупых советчиков возле него сейчас нет. Планомерный отход к Пинску — ты прикрываешь отход. Затем к Мозырю, Речице, Гомелю. К Киеву и Смоленску не лезьте — лучше к Брянску. Вот тебе карта местности, по которой придется отступать. У немцев такие, к сожалению есть, а у нас — нет. Это тоже только для тебя. Кому понадобится — пусть делают копии. Береги себя комдив — у меня на тебя большие планы. — Вот с такими? — кивнул он головой на бронетехнику. Я ответил — и такими тоже. Ну, будь здоров. Мы обнялись.

Вернулись на базу штатно, без происшествий и ЧП. Все разошлись по своим местам, а я с лейтенантом направился в мед. блок. Поздоровавшись с Ольгой спросил — что у нас с новенькими? — Все ограничено годны к несению службы, кроме контуженого пулеметчика — ему нужен покой и минимум передвижения дня три. — Да я здоров, товарищ военврач, как можно три дня лежать! — высунулась из за полога палатки для лежачих голова пулеметчика. — Мне лучше знать боец — непререкаемым голосом, с вызовом взглянув на меня произнесла Ольга.

— Три дня, это вы слишком, доктор. Завтра боец должен быть в строю! — тоном не терпящем возражения заявил я. — И вот вам еще один, с подобным диагнозом. Обследуйте и проводите лечение. Не слушая нытье лейтенанта о том, что он совершенно здоров — вышел подальше от раздраженной Ольги. Опять ночью придется поработать над ее растрепанными моей бестактностью нервами — весело подумал я. Как говорил товарищ Сталин: жить становится лучше, жить становится веселей!

Что то очень резво начал я наше врастание в это время. Такое мною точно не планировалось. Но не бросать же хорошего человека в беде, тем более, что у меня на него виды… Да и от смерти мы уже сколько десятков, если не сотен спасли. Косвенно, конечно, но они уже не попадут в плен, не сгинут в лесах и болотах. А вот счет немцев мы уже начали и перевалил он уже за вторую сотню… С такими оптимистичными мыслями я сел за размышления о будущем, а конкретно, о завтрашнем дне. В дверь землянки постучали. — Разрешите, товарищ командир раздался до боли знакомый голос за дверью. — Войдите. Я всех приучил, в том числе Ольгу и Сергея — спрашивать разрешения, получить его, только после этого заходить. Сергей понял после третьего повтора, а Ольге пришлось повторять пять раз, пока она не поняла, что шутить и делать ей скидки я не намерен.