Лучшие хвостатые сыщики

– Как же это, бабуль? – удивленно спросила Глаша. – Мы же специально к тебе на каникулы ехали, чтобы Рождество вместе отпраздновать. А теперь, получается, ты меня выгоняешь?

Ну, можешь считать, что выгоняю, – склонила голову Глафира Александровна. – Хотя это твой дом, ты можешь приезжать сюда, когда пожелаешь. Но этого обмылка я тут видеть не желаю.

Слово «обмылок» звучало обидно и совсем не подходило к гладкому и лощеному профессору Петранцову. Сердце Глаши болезненно сжалось, и, словно почуяв ее смятение, на колени запрыгнула Вася, кошка-приблудыш. Пожалеть, посочувствовать…

– Где это видано, чтобы молодое тело об старое терлось, – неумолимо продолжала между тем бабуля. – На сколько лет он тебя старше? На двадцать пять?

– На тридцать…

– Ужас какой. Ты хоть сама-то понимаешь, что у тебя отец моложе, чем этот твой… Глашенька, чем же ты думала, где были твои глаза! И давно это у вас?

– Восемь лет, – глотая слезы, ответила Глаша. – Бабушка, ты пойми, я его люблю. Он самый лучший, понимаешь?

– Да что ж тут понимать? – всплеснула руками та. – Конечно, красивый, седовласый, умный да ухоженный. Ты и повелась, дурочка юная и неопытная. Но сейчас-то что тебе глаза застит? Самовлюбленный стареющий бонвиван, присосавшийся к юному телу, чтобы дольше чувствовать себя молодым. Что он может тебе дать? Семью? Детей? Защиту? Безопасность? И сколько ты еще собираешься так жить? Три года, восемь, десять? Что ты будешь делать, когда он превратится в дряхлого старика, а ты будешь молодой красивой женщиной в самом соку? Рога ему наставлять? Так он тебя еще убьет из ревности, чего доброго. Зарежет. У него глаза такие страшные.

От невозможности бабушкиного предсказания Глаша даже плакать перестала и рассмеялась. Ее Олег Валерьевич, которого она любила как мужчину и почитала как отца – его у нее, по большому счету, не было – никогда бы не поднял на нее руку. Но спорить с бабушкой было совершенно невозможно, этого Глаша и в детстве не умела, а сейчас и подавно.

За своими мыслями она не сразу поняла, что бабуля, оказывается, ей что-то говорит.

– Оно и конечно, за малолетку замуж выходить тоже никакого смысла. Будет потом как отец твой, вертопрах, хоть и нехорошо так о сыне говорить. Муж, разумеется, должен быть старше жены. Лет на восемь-десять, самое то. Но не на тридцать же! Вот то ли дело Константин Федорович.

Это имя из бабушкиных уст Глаша слышала впервые.

– Кто такой Константин Федорович? – спросила она. – Насколько я понимаю, потенциальный кандидат в мужья? Так ты хоть поясни, кто это тебя так обаял? Ты же у нас женщина строгих правил, тебе понравиться не так-то просто.

– Константин Федорович Шеффер, новый директор нашей КС-ки, – ответила бабушка. – Не мужчина, а чудо. Образованный, умный, красивый, и с манерами все хорошо. Сразу видно – воспитание.

– Что же такое сокровище и холостое? – спросила Глаша чуть сердито. Бабушкины постоянные попытки найти ей выгодную партию ее и сердили, и умиляли. Конечно, бабуля хочет ей только добра, но как же неуклюже у нее это выходит.

– Да в разводе сокровище, – серьезно ответила Глафира Александровна, предпочитая не замечать ноток холодности в голосе внучки. – Его ж сюда из Санкт-Петербурга перевели на работу, а жена в слезы. Мол, кому он нужен этот богом забытый провинциальный городишко. Не хочу я из Питера уезжать, в Москву если только. А Москву-то, вишь, не предложили.

– Любовная лодка разбилась о быт, – со вздохом констатировала Глаша. – Жена господина Шеффера оказалась не декабристкой. А он тут в глуши, конечно, отчаянно скучает, поэтому ходит к тебе коротать вечера. Уж не влюблен ли он в тебя, часом?

– Да ну тебя, – бабушка махнула рукой. – Глупости все болтаешь. Заходит по-соседски. У него коттедж рядом, вон, за забором.

Сколько Глаша себя помнила, за забором находился заброшенный, заросший кустарником клочок земли, на котором чернел два раза горевший и давно развалившийся дом. Забор был ему под стать, покосившийся и много переживший. Теперь же участок был обнесен высокой оградой из металлического профиля, из-за которого виднелся добротный двухэтажный кирпичный дом. Глаша хотела спросить чей, но не успела. Оказывается, некоего Константина Федоровича, ну что ж, так и запишем.

Располагавшаяся в их городке газпромовская компрессорная станция, – та самая КС-ка – пожалуй, была источником жизни для всего Грязовца. Основную часть работников, конечно, возили из Вологды, но и местным мужикам работу давали. Увольняли, правда, за самую малую провинность, что уж о пьянстве говорить, но и платили хорошо.

Стоит ли удивляться, что бабуля с пиететом относится к местному олигарху и мечтает пристроить за него внучку? Вот только внучке это совсем не надо. У нее есть Олег Валерьевич, самый лучший, самый нежный, самый щедрый любовник и учитель.