Читаем Лучшие мысли и изречения древних в одном томе полностью

«Утешение к Полибию», 1, 1

Этот страдает от того, что у него есть дети, тот – что потерял детей: слезы у нас иссякнут скорее, чем повод для печали.

«Утешение к Полибию», 4, 1

Природа ‹…› пожелала, чтобы первым плачем был плач при рождении человека.

«Утешение к Полибию», 4, 1

Цезарю [т. е. императору], которому все позволено, по тем же причинам многое не позволено. ‹…› Он себе уже не принадлежит, и подобно звездам, без отдыха совершающим свой путь, ему никогда не дозволяется ни остановиться, ни делать что-либо для себя.

«Утешение к Полибию», 7, 1

[Об умершем]: Наконец он свободен, наконец он в безопасности, наконец он бессмертен.

«Утешение к Полибию», 9, 7

Каждый в свое время, но все мы направляемся в одно и то же место.

«Утешение к Полибию», 11, 4

Доля утешения: разделить свою скорбь со многими.

«Утешение к Полибию», 12, 2

Не чувствовать своего горя – не свойственно человеку, а не перенести его – недостойно мужа.

«Утешение к Полибию», 17, 2

Не может заниматься чужим утешением тот, кого осаждают собственные несчастья.

«Утешение к Полибию», 18, 9

<p>Сенека Старший</p>

Луций Анней Сенека (Старший) (ок. 55 до н. э. – 40 н. э.), ритор (учитель красноречия), историк, отец Сенеки Младшего. Родился и подолгу жил в Кордубе (Испания).

Бесчеловечно не протянуть руку помощи падающему.

«Контроверсии» («Споры»), I, 1, 14

Любовь легче умертвить, чем умерить.

«Контроверсии», II, 2, 10

* Друзья попросили Овидия исключить из его книги три стиха, на которые они укажут. Он согласился, при условии сохранить три, на которые укажет он. Стихи, которые они предложили для исключения, а Овидий для сохранения, оказались одни и те же.

«Контроверсии», II, 2

Женщина может сохранить лишь ту тайну, которой она не знает.

«Контроверсии», II, 13, 12

Рождаемся мы одинаково, умираем по-разному.

«Контроверсии», VII, 1, 9

Роскоши не хватает многого, жадности – всего.

Контроверсии, VII, 3, 8

Уметь говорить [для оратора] менее важное достоинство, нежели уметь остановиться.

«Контроверсии», IX, 5

Молчание равносильно признанию.

«Контроверсии», X, 2, 6

Изучи лишь красноречие, от него легко перейти к любой науке.

«Контроверсии»

Никогда подражателю не сравниться со своим образцом. ‹…› Копия всегда ниже оригинала.

«Контроверсии»

* Марку Антонию Цицерон не враг, а угрызение совести.

«Свазории» («Убеждения»), 6, 9

<p>Тацит</p>

Публий Корнелий Тацит (ок. 55 – ок. 120), государственный деятель и историк.

Деяния Тиберия и Гая [Калигулы], а также Клавдия и Нерона, покуда они были всесильны, из страха перед ними были излагаемы лживо, а когда их не стало – под воздействием оставленной ими по себе еще свежей ненависти.

«Анналы», I, 1

Без гнева и пристрастия. (Девиз историка.)

«Анналы», I, 1

Единожды потрясенные души легко склоняются к суевериям.

«Анналы», I, 28

Со временем [дурные] толки теряют свою остроту, а побороть свежую ненависть чаще всего не под силу и людям, ни в чем не повинным.

«Анналы», II, 77

Громче всех оплакивают смерть Германика те, кто наиболее обрадован ею.

«Анналы», II, 77

Превознося старину, мы недостаточно любопытны к недавнему прошлому.

«Анналы», II, 88

Правители смертны – государство вечно.

«Анналы», III, 6

Большие события всегда остаются загадочными, ибо одни, что бы им ни довелось слышать, принимают это за достоверное, тогда как другие считают истину вымыслом, а потомство еще больше преувеличивает и то и другое.

«Анналы», III, 19

Больше всего законов было издано в дни наибольшей смуты в республике.

«Анналы», III, 27

Я считаю главнейшей обязанностью анналов сохранить память о проявлениях добродетели и противопоставить бесчестным словам и делам устрашение позором в потомстве.

«Анналы», III, 65

Медленно, но зато верно.

«Анналы», III, 66

* Страх ослабляет даже искушенное красноречие.

«Анналы», III, 67

Во главе погребальной процессии несли изображения двенадцати знатнейших родов ‹…›. Но ярче всех блистали Кассий и Брут – именно потому, что их изображений не было видно.

«Анналы», III, 76

В век порчи нравов чрезмерно льстить и совсем не льстить одинаково опасно.

«Анналы», IV, 17

Перейти на страницу:

Похожие книги

Волкодав
Волкодав

Он последний в роду Серого Пса. У него нет имени, только прозвище – Волкодав. У него нет будущего – только месть, к которой он шёл одиннадцать лет. Его род истреблён, в его доме давно поселились чужие. Он спел Песню Смерти, ведь дальше незачем жить. Но солнце почему-то продолжает светить, и зеленеет лес, и несёт воды река, и чьи-то руки тянутся вслед, и шепчут слабые голоса: «Не бросай нас, Волкодав»… Роман о Волкодаве, последнем воине из рода Серого Пса, впервые напечатанный в 1995 году и завоевавший любовь миллионов читателей, – бесспорно, одна из лучших приключенческих книг в современной российской литературе. Вслед за первой книгой были опубликованы «Волкодав. Право на поединок», «Волкодав. Истовик-камень» и дилогия «Звёздный меч», состоящая из романов «Знамение пути» и «Самоцветные горы». Продолжением «Истовика-камня» стал новый роман М. Семёновой – «Волкодав. Мир по дороге». По мотивам романов М. Семёновой о легендарном герое сняты фильм «Волкодав из рода Серых Псов» и телесериал «Молодой Волкодав», а также создано несколько компьютерных игр. Герои Семёновой давно обрели самостоятельную жизнь в произведениях других авторов, объединённых в особую вселенную – «Мир Волкодава».

Анатолий Петрович Шаров , Елена Вильоржевна Галенко , Мария Васильевна Семенова , Мария Васильевна Семёнова , Мария Семенова

Фантастика / Детективы / Проза / Славянское фэнтези / Фэнтези / Современная проза
Аббатство Даунтон
Аббатство Даунтон

Телевизионный сериал «Аббатство Даунтон» приобрел заслуженную популярность благодаря продуманному сценарию, превосходной игре актеров, историческим костюмам и интерьерам, но главное — тщательно воссозданному духу эпохи начала XX века.Жизнь в Великобритании той эпохи была полна противоречий. Страна с успехом осваивала новые технологии, основанные на паре и электричестве, и в то же самое время большая часть трудоспособного населения работала не на производстве, а прислугой в частных домах. Женщин окружало благоговение, но при этом они были лишены гражданских прав. Бедняки умирали от голода, а аристократия не доживала до пятидесяти из-за слишком обильной и жирной пищи.О том, как эти и многие другие противоречия повседневной жизни англичан отразились в телесериале «Аббатство Даунтон», какие мастера кинематографа его создавали, какие актеры исполнили в нем главные роли, рассказывается в новой книге «Аббатство Даунтон. История гордости и предубеждений».

Елена Владимировна Первушина , Елена Первушина

Историческая проза / Проза