Читаем Лучшие мысли и изречения древних в одном томе полностью

«Оратор», 58, 198

Сначала в уме намечается мысль, тотчас затем сбегаются слова, и ум с несравненной быстротой рассылает их на свои места, чтобы каждое откликалось со своего поста. Этот намеченный строй в разных случаях замыкается по-разному, но все слова – и начальные, и срединные – всегда должны равняться на концовку.

«Оратор», 59, 200

[О речи, не учитывающей требования ритма: ] Уму этого достаточно, а слуху недостаточно.

«Оратор», 63, 215

Если ты возьмешь хорошо слаженное построение тщательного оратора и нарушишь его перестановкой слов – развалится вся фраза. ‹…› Малейшее перемещение слов, хотя бы слова оставались те же, превращает все в ничто, когда заменяет складность беспорядком.

«Оратор», 70, 233

Молнии блистали бы слабее, не будь они напряжены ритмом.

«Оратор», 70, 234

* * *

Изгнание страшно для тех, кто как бы огородил для себя место, где до́лжно жить, но не для тех, кто считает весь мир единым градом.

«Парадоксы стоиков», II

Если актер хотя бы чуть-чуть нарушит ритм в своих движениях или произнесет стих, ошибившись в краткости или долготе хотя бы одного слога, он будет освистан или ошикан, а в жизни, которая требует больше меры, чем любое движение, которая должна быть слаженнее любого стиха, ты полагаешь возможным допустить ошибку хотя бы в едином слоге?

«Парадоксы стоиков», III, 2

* * *

Хотя твое изложение ‹…› показалось мне несколько взъерошенным и непричесанным, но его украшает именно пренебрежение к украшениям, подобно тому как женщины кажутся хорошо пахнущими именно оттого, что они ничем не пахнут.

Письма к Аттику, II, 1, 1

Теперь ничто не пользуется таким признанием у народа, как ненависть к народным вождям.

Письма к Аттику, II, 20, 4

После того как Тираннион привел мои книги в порядок, мне кажется, что мое жилище получило разум.

Письма к Аттику, IV, 8, 2

Один нуждается в узде, другой в шпорах.

Письма к Аттику, VI, 1, 12

Вершина всех зол – это победа в гражданской войне.

Письма к Аттику, IX, 6, 3

Лучше погибнуть в отечестве, нежели повергнуть отечество, спасая его.

Письма к Аттику, IX, 9, 2

* Тот, кто господствует на море, хозяин положения.

Письма к Аттику, X, 8, 4

Долго бояться – большее зло, нежели то самое, чего боишься.

Письма к Аттику, X, 14, 1

Несчастье склонно к обвинению.

Письма к Аттику, XII, 41, 2

Я всегда полагал, что друзей [наших] недругов не надо преследовать, особенно друзей, стоящих ниже, и лишать самого себя этого оплота.

Письма к Аттику, XIV, 13b

Никогда не было ни поэта, ни оратора, который считал бы кого-нибудь лучше, чем он сам; это удел даже дурных.

Письма к Аттику, XIV, 20, 3

* * *

Стыдливому человеку тяжело просить о чем-нибудь большом того, кого он считает в долгу у себя, чтобы не показалось, что того, чего он просит, он больше требует, чем испрашивает, и рассматривает скорее в качестве платы, чем благодеяния.

Письма к близким, II, 6, 1

Знаю я вас, великих защитников [т. е. адвокатов]: тому, кто захочет воспользоваться вашей помощью, надо, по крайней мере, убить человека.

Письма к близким, II, 14

[О правлении Юлия Цезаря: ] Говорить то, что думаешь, пожалуй, нельзя; молчать вполне дозволяется.

Письма к близким, IV, 9, 2

В гражданских войнах все является несчастьем ‹…›. Но нет ничего несчастнее, чем сама победа. ‹…› Победителю, уступая тем, с чьей помощью он победил, многое приходится делать даже против своего желания.

Письма к близким, IV, 9, 3

При встречах я давно делал попытки говорить с тобой об этом, но меня пугал какой-то почти деревенский стыд; на расстоянии я изложу это более смело: письмо ведь не краснеет.

Письма к близким, V, 12, 1

Тому, кто однажды перешел границы скромности, надлежит быть вполне бесстыдным до конца.

Письма к близким, V, 12, 1

Ничто не может доставить читателю большего удовольствия, чем разнообразие обстоятельств и превратности судьбы.

Письма к близким, V, 12, 1

Воспоминание о былых страданиях, когда находишься в безопасности, доставляет удовольствие.

Письма к близким, V, 12, 1

Непозволительно назвать несчастным того, кто может поддержать себя сознанием правоты своих наилучших намерений.

Письма к близким, VI, 1, 3

Никому не следует особенно скорбеть из-за того, что случается со всеми.

Письма к близким, VI, 2, 2

Не существует никакого великого зла, кроме чувства вины.

Письма к близким, VI, 3, 2

Перейти на страницу:

Все книги серии Полное собрание сочинений (Эксмо)

Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе
Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Роберт Рождественский заявил о себе громко, со всей искренностью обращаясь к своим сверстникам, «парням с поднятыми воротниками», таким же, как и он сам, в шестидесятые годы, когда поэзия вырвалась на площади и стадионы. Поэт «всегда выделялся несдвигаемой верностью однажды принятым ценностям», по словам Л. А. Аннинского. Для поэта Рождественского не существовало преград, он всегда осваивал целую Вселенную, со всей планетой был на «ты», оставаясь при этом мастером, которому помимо словесного точного удара было свойственно органичное стиховое дыхание. В сердцах людей память о Р. Рождественском навсегда будет связана с его пронзительными по чистоте и высоте чувства стихами о любви, но были и «Реквием», и лирика, и пронзительные последние стихи, и, конечно, песни – они звучали по радио, их пела вся страна, они становились лейтмотивом наших любимых картин. В книге наиболее полно представлены стихотворения, песни, поэмы любимого многими поэта.

Роберт Иванович Рождественский , Роберт Рождественский

Поэзия / Лирика / Песенная поэзия / Стихи и поэзия

Похожие книги