Лучшие парни галактики (СИ)

   Еще бы. Раненый почти не дышал. С отрытым ртом и остеленевшим взглядом, что смотрит вверх, Эйджей мало походил на живого. Зато в роли пoойника стал бы едва ли не номинантом на престижные инопремии.

   Команда с «ношей» пряталась от ливня под разлапистым местным аналогом ели, который радовал мир роваво-расной хвоей, что источала запах, больше всего похожий на имбирный. Притерпеться можно. Главное, что растение поа о плотоядности своей не заявляло , а вело себя вполне мирно. Даже орневища не шевелились.

   – Эй, ты там живой? – Рой бесцеремонно похлопал раненого по щеам.

   – Да очнись же! – это уже Кэм, сжавшая улаки до кровавых полумесяцев в том месте, где ногти впились в кожу.

   – Это пос... последний... сезон, – выдавил из себя Джей, находящийся сознанием сорее в мире галлюцинаций, чем в реальности.

   – Бредит, значит, живой, – констатировал эд.

    потом геймер, как существо неисправимо оптимистичное, решил, что раз уж смерть одного из членов их «отряда» откладывается, можно позаботиться и о страстях низменных: например, о пропитании. Вернее , пропивании, поскольку запас воды у команды был на исходе.

   эд выставил руку с кружкой под проливной дождь. Не сказать,чтобы вмиг, в отличие от промокшей и набрякшей одежды, посудина наполнилась водой. Этот нехитрый прием кучерявый провернул еще несколько раз , пока не заполнил походную фляжку до краев.

   Под ошарашенным взглядом Кэм геймеру пришлось пояснить:

   – Я , понимаю, чтo смерть – дeло торжественое, но то умирать, а не подыхать от жажды. А пресную воду мы еще неизвестно когда найдем.

   ой, оказавшийся тоже натурой черствой и расчетливой, не преминул последовать примеру геймера.

   А Кэм так и сидела ошарашенная. Вчера, когда все произошло, ее сoзнание, заботливо оберегая хозяйку, не стало рисовать ей полную картину случившегося. Но вот сейчас девушка в полной мере поняла: игры и шоу не только закончились. Вполне скоро может закончиться и ее жизнь.

   Истерика, что подспудно копилась с того момента, как она увидела полумертвого ведущего, накрыла штормовой волной.

   Кэм давилась слезами, что жгли глаза, криками, которые так и не вырвались и раздирали горло. е руки тряслись, а тело била дрожь. А потом она истерично рассмеялась: хотела вылезти из привычной раковины, хотела деньжат, новых ощущений? На, получи и распишись.

   эд с Роем переглянулись. Кучерявый нерешительно переступил с ноги на ногу, не зная, что делать с истерящими девицами, зато для Алекса такое поведение было не в новинку. И он применил сразу оба проверенных средства от женских психозов.

   Решительно подошел к сидящей на земле девушке. Опустился на корточки так, что их лица оказались на одном уровне, и залепил ей пощечину тыльной стороной забинтованной ладони. Не сильную, но хлесткую , а потом решительно обхватил макушку ладонью, забыв об уже привычной боли,и поцеловал так и замершую сусликом сокомандницу.

   То, что призвано было отрезвить, стать ушатом холодной воды , превратилось в нечто иное. Алекс и сам не понял, как впился губами в рот, раздвинул ее губы, яростно коснулся языком языка. Он чувствовал ее вкус, чуть солоноватый, разбавленный дождевой влагой и сдобренный потом и отчаянием,и пьянел.

   Умом Алекс понимал, что это реакция на стресс, что это лишь желание тела, которое стремится вот так , по–животному, убедиться в том, что он сам еще жив. Но то мозг, вопящий благим матом о здравом смысле. И ему хотелось послать этот голос разума куда подальше. А вот желание ощутить под ладонями упругую мягкость тела, прижать Кэм к мокрой земле, сорвать одежду, увидеть ее целиком , а потом оставить на гладкой, загорелой коже отметины своих поцелуев, укусов...

   Это был краткий миг. Секундное помешательство, которое выбросило в кровь кучу адреналина, заставило сердце биться в бешеном ритме, а грудную клетку вздыматься, как после марафона.

   Алекс и сам не ожидал от себя такой реакции на девушку. Реакции – до рези в паху. И он опешил. Отшатнулся и... получил оплеуху.

   Пощечина вышла не только звонкой, но и тяжелой. Такой, после которой на щеке начал наливаться багрянцем след.

   – Ну ты и... - не нашлась Кэм.

   – Заслужил, - покаянно и слегка oшарашенно признал Рой, но быстро взял себя в руки: – Зато ты пришла в себя.

   Кэм от неожиданности икнула, зато Мэд за словом в карман не полез.

   – Знаешь, Алекс , если начнешь лечить меня от истерики, пожалуйста, лучше врежь мне два раза, но только не целуй... А то я решил, что еще пара минут – и ты заделаешь Кэм ребенка...

   – Думай, что говоришь, – огрызнулся Рой, больше злой на себя и свою реакцию, чем на слова сокомандника.

   – А тут и думать не надо, я лишь говорю то, что вижу.

   – А... у... вас... тут... весело... – прохрипел пришедший в себя раненый.

   Почему-то именно от этих слов Кэм стало особенно стыдно , а еще оттого, что у этого поцелуя был «посторонний» свидетель. К эду она относилась уже как к свoему: если не родной, то уж точно хороший приятель , а тут, считай, чужой.

   Кому не было дела до страстей,так это дождю. Капли становились все реже и наконец через десяток минут и вовсе прекратили свое десантирование из туч.