Лучшие сказки мира

Средняя сестра обрадовалась, накормила, напоила меньшую сестру да Ивана-богатыря.

И только спустились с крыльца, перекинула серебряное яичко с руки на руку - не стало серебряного дворца. Подала яичко Ивану-богатырю.

– Где хочешь, там и ставь серебряный дворец.

И пошли к старшей сестре. Анна-царевна тоже перекинула с руки на руку медное яичко - и не стало медного дворца. Подала яичко Ивану-богатырю.

Повел царевен Иван-богатырь туда, где ремень висел.

Привязал к ремню дощечку:

– Садись, Анна-царевна.

Дернул за ремень, тащите, мол.

Вытащили названые братья царевну и не налюбуются:

– Ах, и до чего хороша девица!

Другой раз ремень опустили, вытащили среднюю сестру, краше первой. Опустили ремень в третий раз.

– Садись, Татьяна-царевна, - говорит Иван-богатырь.

– Нет, лучше ты садись. Пусть сперва тебя подымут, а то как бы там чего худого не замыслили против тебя.

Иван-богатырь не послушался.

– Не оставлю тебя здесь одну, а худого про мою дружину ты не думай. Вслед за тобой и меня подымут.

Подергал за ремень.

Дубыня, Горыня и Усыня вытащили Татьяну-царевну да так и обмерли:

– Этакой красоты век не видано!

Сразу все позабыли. Усыня кричит:

– Третью девицу я за себя возьму!

Горыня Марфу-царевну за руки ухватил:

– Эта девица моей женой будет!

– А я, братцы, на первой сестре женюсь! - Дубыня кричит.

– Погодите, добрые молодцы, - говорит Татьяна-царевна. - Забыли вы про Ивана-богатыря. Он трехглавого змея да Самого с ноготок, борода с локоток убил. Он нас из неволи выручил. Надо его сперва достать, а потом и поговорим.

Горыня с Усыней приумолкли. Опустили ремень в пропасть. А Дубыня закричал:

– Не слушайте! Бабьего ли ума это дело? Вытянем Ивана-богатыря кто-нибудь из нас невесты лишится.

Подскочил и перерезал ремень.

– Эх, - говорит Иван-богатырь, - не послушался я Татьяны-царевны: правду она говорила. Ну, да того не воротишь. Надо думать-гадать, как на белый свет попадать.

Пришел он в заповедный сад Самого с ноготок, борода с локоток, перекинул с руки на руку золотое яичко, и стал золотой дворец, как прежде стоял. Добрый молодец напился, наелся и лег спать:

– Утро вечера мудренее. Завтра делами займусь.

На другой день вышел в сад к золотой яблоне, взял кувшин с живой водой.

– Это мне пригодится.

А в ту пору зашумело все кругом, загремело. И как черная туча накатилась, прилетела на ковре-самолете Кощеева сестра, мать Самого с ноготок, борода с локоток, страшная: зубы железные, глаза оловянные, нос крючком, рот до ушей растянут, волосы распущены.

Пала она наземь, катается, плачет:

– Ох, да закатился млад-ясен месяц, не стало моего чадушки, сынка любимого.

Плакала, плакала, из сил выбилась и уснула.

Иван-богатырь перекинул с руки на руки золотое яичко, свернулся золотой дворец.

– Как обратно полетит Кощеева сестра, заставлю поднять меня на белый свет.

Ухватил Иван-богатырь Кощееву сестру за косы и втащил на ковер-самолет, а сам рядом сел.

– Поднимай на белый свет, а то смерти предам!

Кощеева сестра пробудилась, зубами заскрипела, по-змеиному зашипела и взвилась вверх. Носилась, носилась по подземному царству, не могла сбросить с ковра-самолета доброго молодца. Вылетела из подземелья на белый свет и поднялась выше облаков.

– Сейчас в море упаду и тебя утоплю!

Иван-богатырь косы на руку намотал, а в другой руке палицу держит:

– Меня утопишь и сама утонешь: не выпущу тебя.

Билась, билась Кощеева сестра, никак не может спихнуть Ивана-богатыря с ковра-самолета. Поднялась еще выше: земля под ними с копейку. Камнем вниз полетела.

– Падем в лесную чащу, только ты и жив был!

– Я разобьюсь - и тебе смерти не миновать, - отвечал Иван-богатырь.

На аршин до лесных верхушек не долетели, взмыл коверсамолет кверху.

Накинулась Кощеева сестра на Ивана-богатыря.

Когтями рвет и зубами рвет, изо всех сил старается скинуть прочь с ковра-самолета. Бились, бились, не поддался добрый молодец. Сама выбилась из сил, спустилась на зеленый лужок. Только Иван-богатырь на траву вскочил, как обернулась она малой букашкой, и не стало ни Кащеевой сестры, ни ковра-самолета, будто сквозь землю провалились.

– Ну, ладно, выбрался теперь на белый свет.

Помазал царапины да ссадины живой водой, и сразу полегчало.

Поотдохнул, собрался с силами Иван-богатырь и стал из лесу выбираться.

Шел лесами дремучими, полями широкими, через реки, озера переправлялся и пришел в свое царство. Смотрит, что такое? Все царство окаменело. И пахари на полях с конями, и косцы на лугах с косами, и пастухи со стадами, и лесорубы с топорами, и рыбаки на реках с неводами - все, кто как был, так в камень и обратились.

Добрался до стольного города. Зашел во дворец, и там никого живого не нашел. И царь на троне, и царица в тереме, и сенные девушки, и стража все недвижимы, все каменные. По дворцу походил, ни царевен, ни Дубыни с Горыней да с Усыней не нашел и нигде ни одной живой души не встретил.

Вышел из дворца и отправился добрый молодец куда глаза глядят. Шел, шел, смотрит: лежит побитое войско. Крикнул он:

– Есть ли кто живой? Отзовись!

Никто не откликается. Пошел кругом побоища, увидел Дубыню-богатыря, пополам перерубленного.