Лучшие сказки Софьи Прокофьевой

Он упал в кресло, неизвестно каким образом очутившееся позади него.

С виду кресло было как кресло и ничем не отличалось от остальных кресел, стоявших в зале вдоль стен: такие же гнутые золоченые ножки, такая же спинка, такая же шелковая обивка.

Но почему-то главный советник Слыш пролетел сквозь сиденье и грузно грохнулся об пол. При этом звук был такой, как будто все кости в нём стукнулись друг о друга.

В полной растерянности, со скрипом разогнув спину, он поднялся с пола.

И тут случилось самое невероятное.

Кресло не спеша взлетело в воздух. Сделав небольшой круг над главным советником, оно помахало на прощание гнутыми ножками и вылетело в открытое окно.

Глава 12 ЧЕРНЫЙ ГОЛУБЬ

— Эй, лентяйка, не видишь, что ли, голуби из дворца прилетели! Накорми их да голубятню почисти. А я отправляюсь варить кашу! — крикнула Лоскутику со двора Бар-бацуца.

У крыльца чёрные лошади гнули шеи, отливающие лиловым серебром, копытами рыли ямки в сухой пыли.

Кучер, сидя на козлах, опасливо поглядывал на Барбацуцу. Он держал за щекой орех и боялся его разгрызть. Барбацуца, ворча, залезла в карету. С такой злобой захлопнула дверцу, что кучер подскочил на козлах. Крак! — орех раскололся. Карета укатила.

Лоскутик полезла на голубятню.

Среди белых голубей Барбацуцы она вдруг увидела одного голубя совсем чёрного. Такого чёрного, как если в безлунную ночь заглянуть себе в кулак.

Она поймала голубя, провела рукой по его спинке, по крыльям. Ладонь стала чёрной.

— Это не твой голубь! Отдай! — услышала она.

Внизу во дворе стоял чёрный мальчик. Весь чёрный, только кончик носа белый.

— Он сам прилетел, — обиделась Лоскутик. — На, очень он мне нужен. Забирай его, пожалуйста.

Мальчишка удивительно ловко вскарабкался на голубятню.

Никогда Лоскутик не видела таких худых мальчишек. Можно было подумать, что он весь под своей чёрной изношенной одеждой сплетён из тонких гибких прутьев.

Голубь тотчас же перепорхнул к мальчишке. Уселся у него на голове.

Но мальчишка всё стоял и глядел на Лоскутика.

— Как тебя зовут? — спросила наконец Лоскутик, решив, что дальше молчать невежливо.

— Меня зовут Сажа, — охотно ответил мальчишка. — Я — трубочист. Я чищу дымоходы во всём городе. Каждый день семьдесят труб. Там в трубах так темно и дымно. Иногда мне кажется, что на всей земле навсегда наступила чёрная ночь. Тогда я начинаю разговаривать с моим голубем. Он всегда сидит на крыше, когда я чищу дымоход. И мне становится веселей сидеть в длинной чёрной трубе и скрести сажу и копоть.

— А я тебя видела, — сказала Лоскутик.

— И я тебя. Это когда с неба текла вода. Что это было?

— А вот что! Смотри!

Лоскутик указала пальцем на выглянувшее из-за угла Облако. Облако было круглое, рот растянут до ушей. Короткие, кривые лапы прижаты к животу.

— Кто это? — тихо спросил Сажа и чуть не свалился с голубятни.

— Только не спрашивай его об этом. Ох, не любит! — поспешно прошептала Лоскутик. — Облако это. Ну просто Облако. Я тебе потом объясню.

— Облако!.. — Сажа в восторге заулыбался, отчего со щёк у него отвалились и посыпались кусочки копоти, а с ресниц полетела чёрная пыль.

Облако огляделось по сторонам и взлетело на голубятню.

— Познакомьтесь. Это — Облако, а это — Сажа, — весело сказала Лоскутик.

Но Облако только что-то невнятно квакнуло. Его жабьи глаза разъехались в разные стороны. Оно потемнело. В животе у него сердито повернулся гром. Ни на кого не глядя, оно уселось на крышу и с угрюмым видом стало щекотать молнией голубей.

В этот вечер Лоскутик, как всегда, устраивала Облаку постель у себя под кроватью. Она взбивала подушки, а Облако, мрачно насупившись, сидело на шкафу и рисовало мокрым пальцем узоры на пыльных обоях.

— Не хочу, чтобы ты с ним дружила, и всё, — вдруг сказало Облако, не глядя на Лоскутика.

— Вот те раз! — огорчилась Лоскутик. — Это почему? Я совсем одна. Ты целые дни пропадаешь у жабы Розитты. Тебе и не до меня вовсе.

— Не забывай, у меня с жабой Розиттой важные дела, — строго сказало Облако.

— Ну да. Вон какое ты стало худое, тёмное. Пьёшь, наверное, не вовремя, кое-как. Совсем одичало. Прилетишь — и сразу спать. Со мной даже не поговоришь ни о чём.

— А о чём ты будешь говорить с этим грязнулей?

— Он не грязнуля вовсе. Где он, по-твоему, возьмёт воду, чтобы помыться?

— Небось говорил тебе, что ты красивая? — ревниво спросило Облако, продолжая водить пальцем по стене.

— Ничего он не говорил.

— А ты и не верь. Ты некрасивая, — сказало Облако и добавило подозрительно: — А не говорил он: «Вот вырасту и женюсь на тебе»?

— Ну что ты! Мы же только познакомились.

Облако больше ничего не сказало и с мрачным видом полезло под кровать.

Оно долго не могло уснуть, ворочалось с боку на бок, укладывало молнию поудобней.

Лоскутик слышала, как оно вздыхало под кроватью, что-то бормотало обиженно.

Когда Лоскутик на другой день утром проснулась, Облака под кроватью уже не было.

Как только Барбацуца отбыла во дворец, не поймёшь откуда, как чёртик из-под земли, выскочил Сажа.

Лоскутик махнула ему рукой. Он быстро забрался на голубятню.