Лучшие в мире ученики, или Как научить детей учиться

Новая базовая учебная программа заменяла старые, до абсурда упрощенные требования, вынуждавшие учителей давать слишком много материала слишком кратко.

Вместе с основательностью пришла ответственность. Чтобы проверять, как учатся школьники, требовалось регулярно проводить типовые тесты в течение всего периода школьного обучения – но не так часто, как у американских детей, а только в конце начальной, младшей средней и средней школы. Эти тесты должны быть одинаковыми по всей стране, для миллионов польских детей.

Тесты для самых маленьких помогли бы определить, какие школьники, а также учителя и школы больше нуждаются в помощи. Тесты для более старших тоже должны были иметь последствия, установив, в каких средних школах и затем университетах они могут учиться. Все школьники впервые сдавали вступительный экзамен в университет в конце средней школы, и экзамены теперь принимали не их учителя. Таким образом, университеты и работодатели могли быть уверены, что результаты теста везде будут равноценны.

Поляки еще не знали этого, но такого рода целевое стандартизованное тестирование окажется решающим в любой стране со значительной бедностью согласно анализу PISA, что станет известно годы спустя. Во всем мире системы образования, использующие стандартизованные тесты, обычно бывают хорошими, с меньшим разрывом между тем, что знают богатые и бедные дети. Даже в США, где тестам исторически недостает строгости и целенаправленности, за время широкого распространения стандартизованных тестов у школьников-афроамериканцев и латиноамериканцев повысились оценки за чтение и математику.

Почему тесты в целом сделали школы лучше? Тесты помогли увидеть, что делается верно, а что нет и кому нужна помощь. Эта адекватная самооценка была предварительным условием, а не решением. Выявление проблем не гарантировало, что они будут исправлены, и это доказано тысячами американских школьных округов во время реализации программы «Ни одного отстающего ребенка». Но определение проблем – необходимый первый шаг в странах с большими расхождениями в знаниях детей.

Третья реформа был самой важной: нужно было буквально, а не только в теории повысить ожидания в отношении возможностей детей. Чтобы это сделать, дети должны были оставаться вместе в той же учебной обстановке еще год, эквивалентный первому году учебы в средней школе. Вместо того чтобы разделиться на несколько потоков и влиться в профессиональные или учебные программы в возрасте 15 лет (эта практика называется разделением на потоки), школьники должны были до 16 лет ходить в те же школы. Эта разница всего в 12 месяцев должна была принести удивительные результаты.

В Польше отсроченное разделение на потоки означало необходимость создания 4000 новых школ практически за один день. Не было другого способа вместить всех школьников, которые в 16 лет обычно переходили в ПТУ.

Здесь Хандке мог бы остановиться. Новая базовая программа, более строгие требования к тестированию и тысячи новых школ представляли собой массовую дезинтеграцию, подобных которой не знал ни один американский штат в такой короткий срок.

Но встала очевидная проблема. У поляков была свежа память о коммунизме, и было невозможно навязать им такие изменения от лица центральной власти, не предоставляя взамен других свобод. Чтобы получить бóльшую ответственность, Хандке решил вознаградить школы бóльшей властью.

Автономия была четвертой реформой. Учителя смогли бы свободно выбирать учебники и собственную учебную программу из более чем 100 утвержденных вариантов вместе с собственным профессиональным усовершенствованием. Они могли бы зарабатывать бонусы, исходя частично из того, насколько они повысят квалификацию. В развивающейся стране, где о людях судят по тому, сколько они зарабатывают, денежное вливание сигнализировало бы всем, что учителя больше не чернорабочие. Директор в то же время нес бы полную ответственность за учителей, которых нанимает. Местные власти полностью управляли бы планированием расходов, включая то, где и как открыть новые школы.

Иначе говоря, новая система требовала большей ответственности за результаты, одновременно давая большую независимость в методах. Эта динамика обнаруживается во всех странах, сильно улучшивших свои результаты, включая Финляндию, и, собственно говоря, в каждой высокопроизводительной организации, от Береговой охраны США до Apple Inc.

По словам Хандке, все эти изменения должны были произойти за год.

Шоковая терапия

Оранжевая книга вызвала острую реакцию. Некоторые поляки одобряли смелый план Хандке.

– Это наш билет в Европу и современный мир, – провозгласил журналист «Gazeta Wyborcza» – одной из самых крупных газет Польши.

А вот профсоюз учителей выступил против реформ, упрекая Хандке в попытке изменить слишком многое слишком быстро при слишком слабом финансировании. В другой статье той же газеты один директор школы пророчил катастрофу: