Лучший английский ас

Наш командир хорошо использовал прекрасную безоблачную осень и нещадно гонял нас. Прибыли новые пилоты, такие же неопытные, как мы, и эскадрилья была укомплектована до штатной численности. На юге истребители 11-й авиагруппы вели тяжелые бои с крупными соединениями немецких истребителей и бомбардировщиков. Однако нас не спешили отправлять туда. Пока наша эскадрилья оставалась в резерве. Иногда мы поднимали звено «Спитфайров», чтобы проверить сообщение о неопознанном самолете где-то над Северным морем или равнинами Линкольншира, но это всегда оказывались свои.

15 сентября стало величайшим днем Истребительного Командования. Я несколько раз поднимался в воздух, но все мои усилия, точно так же, как и у других пилотов 616-й эскадрильи, свелись к тренировке. Мы учились быстро набирать большую высоту и стреляли из 8 пулеметов «Браунинг» по конусу, который тащил самолет-буксировщик. Вечером мы услышали, потрясающие известия. Наши летчики-истребители сбили 185 немецких самолетов. Впоследствии эта цифра сократилась до 56 самолетов, однако официальные данные германского министерства авиации появились только после войны. С 10 июля по 31 октября мы объявили об уничтожении 2698 вражеских самолетов, хотя, согласно немецким хроникам, в действительности были сбиты только 1733 самолета. Таким образом, можно считать, что в ходе Битвы за Англию наши пилоты преувеличили свои достижения почти на 50%. Интересно отметить, что заявления немецких летчиков-истребителей были гораздо менее точными. За этот же период они «сбили» не менее 3058 самолетов Королевских ВВС, хотя наши действительные потери составили всего 915 самолетов. Таким образом, немецкие летчики преувеличивали свои успехи более чем в 3 раза.

Почему имели место такие расхождения между заявлениями пилотов и действительными потерями, понесенными неприятелем? В ходе Битвы за Англию измученные офицеры разведки почти не имели времени проверять и перепроверять рапорты летчиков. Наши уставы предписывали считать вражеский самолет уничтоженным в том случае, если было видно, как он упал на землю, или пошел вниз, загоревшись, или его пилот выпрыгнул с парашютом. Но горящие обломки одного самолета или белый купол одного парашюта бросаются в глаза слишком многим пилотам, когда на пятачке в пару миль крутятся десятки самолетов. В то время лишь немногие из наших «Спитфайров» и «Харрикейнов» были оснащены фотопулеметами. Это создавало дополнительные сложности при подтверждении побед. Сами же пилоты летали и дрались слишком часто, чтобы писать точные и детальные рапорты.

Не может быть сомнений, что сложная и запутанная картина воздушного боя приводила к тому, что заявления пилотов дублировались. Впрочем, командование мудро решило не слишком беспокоиться о точном числе уничтоженных вражеских самолетов. Большие потери понесли Люфтваффе или нет, однако налет был отбит.

Каждый летчик-истребитель на себе испытал стремительный переход от безумной суматохи воздушного боя к опасному одиночеству в кажущемся пустым мире. Небо — это нечто великое. Его горизонты бесконечны, и человек кажется ничтожной букашкой в его просторах. Я на собственном горьком опыте узнал, что небо может быть буквально забито сотнями крутящихся «Спитфайров» и «Мессершмиттов». Раскрылись два или три белых цветка парашютов и медленно идут к земле. Крыло «Харрикейна», а может быть, и «мессера», плавно вращается, словно опавший лист. Где-то вдали рваный хвост черного дыма протянулся дугой через весь небосвод. А выше, под самым солнцем ярко сверкают искорки кабин немецких истребителей.

И все это время радио не умолкает ни на мгновение. Крики, ругательства, вопли отчаяния, резкие приказы. Ты выбираешь противника. Пытаешься занять выгодную позицию. Сзади все чисто! Пули из твоих 8 пулеметов врезаются в брюхо вражеского самолета. Он начинает дымить. Но тут сверкающая трасса проносится над самой твоей кабиной, и ты бросаешь истребитель в крутой вираж. Теперь у тебя двое противников: «мессер» у тебя на хвосте, и второй, гораздо более беспощадный — ужасные перегрузки. Через плечо ты видишь угловатый рубленый силуэт немецкого истребителя и рвешь ручку на себя еще сильнее. «Спитфайр» недовольно упирается и буквально трещит по всем швам. Тебя с силой вдавливает в кресло, в глазах темнеет, и ты перестаешь различать окружающее. Но ты терпишь, так как на кону твоя собственная жизнь. Кровь превращается в нечто свинцовое и стекает к ногам. Ты отключаешься! Когда самолет выходит из виража, перед глазами плавает какой-то серый нереальный мир. Ты начинаешь осторожно набирать высоту. За это время ты провалился довольно низко, и твой противник куда-то пропал. Теперь ты остался совершенно один на своем кусочке бескрайнего неба. Вверху прозрачная голубизна, а внизу — разноцветный пестрый ковер.