Лучший день

Ксения Москвитина Лучший день

Я родилась в Ленинграде. В детстве часто болела, постоянно ходила по врачам и сдавала анализы. Скучая в томительных очередях детской поликлиники, я решила: «Стану врачом – всех быстро вылечу!»

Перед школой мы поехали в Одессу, погреться и поправить здоровье. Мама катала меня по морским волнам на надувном матрасе и пела: «Ах, Одесса, жемчужина у моря…» В огромном саду мне на голову падали перезревшие персики. Провожая нас домой, в Ленинград, хозяйка сада вручила мне ведро фруктов и сказала: «Пойдёшь в школу – научишься считать до многа». Ее напутствие не сбылось: с математикой отношения у меня не сложились. Но зато я с диким удовольствием училась читать и писать. Я чувствовала себя настоящей волшебницей, когда под моим взглядом буквы превращались в слова, обретавшие смысл. Кроме любви к чтению, я активно боролась за справедливость. Однажды, после необъективно выставленных оценок по истории, украла и уничтожила классный журнал. Писала в детские газеты честные статьи о школьной жизни и мечтала стать журналисткой. Несколько раз меня из школы отчисляли: за правду и за двойки по математике. Ни врачом, ни журналисткой я так и не стала: закончила Педагогический университет. Учу детей читать, писать и говорить правду.

На Новый год наряжаюсь в костюм Деда Мороза и исполняю желания. Что бы ни случилось, я верю в чудо.

День знаний

Все, лето закончилось, окно на кухне запотело, скоро первое сентября – суета, букеты, новые учебники. Жаль некого в школу проводить: дети уже выросли, а внуки ещё не родились. Даже сон приснился: привела Мушуна, шестимесячного щенка старшего сына, на детские занятия. Первый урок – сольфеджио. Я в коридоре сижу, читаю, слушаю, как он за дверью поёт, интервалы называет. На перемене вышел довольный, съел сырник, водой запил. Следующий урок – английский. Хотела в банк сходить, пока он занимается, но осталась на всякий случай. «Hello, my small pupils!» – начал урок преподаватель. И вдруг, дверь распахивается, Мушун выбегает из класса, мчится через дорогу – так, что троллейбусы останавливаются. Я за ним. Прибежал в сквер, прыгает по скамейкам, лает и возвращаться на урок не хочет. Я стою обреченно и думаю: «Троих детей в эту студию водила и все с удовольствием, никто с уроков не убегал. А с собакой справиться не могу…» .

Когда я заканчивала университет, декан факультета попросила помочь с заполнением дипломных вкладышей. Июньская жара, на природу бы с книжкой – читать наконец-то не по списку. Но нужно помочь, последний рывок – дома у Марины Яковлевны, она диктует, а я аккуратно записываю в дипломы бесконечную вереницу оценок по всем пройденным за пять лет предметам. При воспоминании о сдачи некоторых по телу пробегают жутковатые мурашки. В соседней комнате готовится к выпускным экзаменам дочка Марины Яковлевны. Периодически заходит к маме спросить, когда можно будет сделать паузу.

– Когда поступишь! – строго отвечает мама, достаёт с книжной полки очередной том русской классики и вручает дочери.

И видя мой сочувствующий взгляд, добавляет:

– Детей, Ксения, нужно воспитывать как животных – ежедневная дрессировка! А иначе только Вы будете их любить!

Мы заполнили вкладыши, я получила диплом филолога: воспитываю, учу детей. А вот дрессировать не получается.

Остаемся зимовать

Первого питомца, черепаху Чиру, мне подарили родители на День рождения. Вообще-то я просила собаку – карликового пуделя, но соседи по коммунальной квартире категорически не разрешили нам заводить крупную живность. И, несмотря на то, что общение с черепахой в основном сводится к созерцанию, я была счастлива.

Я могла бесконечно наблюдать, как она ест, смешно вытягивая голову, откусывая маленькие треугольные кусочки и оставляя на капустном листе выемки-узоры в виде зигзагов. Мне нравилось делать уроки под ритмичное постукивание ее лапок по паркету. Кроме уютности, компактности и неприхотливости, Чира обладала ещё одним полезным качеством: она была безошибочным синоптиком. Перед похолоданием забиралась в темные углы или засыпала у батареи. По дороге из школы, у памятника Римскому-Корсакову, я собирала ей листья одуванчиков. И когда, придя домой, открывала дверь, с восторгом смотрела, как Чира меня встречает: быстро ползёт на середину комнаты.

Летом мы переехали на дачу. Чира, привязанная веревкой за лапку к крыльцу, ползала по свежей траве под кустами благоухающего шиповника. За черепашьей прогулкой из окна кухни пристально следила бабушка. Если Чира вдруг пропадала из поля зрения, бабушка ее находила и возвращала в фокус. Но однажды она Чиру не нашла: длинная веревка неподвижно извивалась в траве, а черепахи не было. Все оставшиеся летние дни мы как саперы ползали по участку, посёлку, лесу. Нашли все, что давно и безвозвратно потеряли. Все, кроме черепахи.