Лучший день в жизни

Вечером они посмотрели «Мэри Поппинс» на огромном экране в спальне, а потом Лесли перенес уснувшую Хлою на кровать в спальню для гостей. Коко пообещала девочке на следующий день свозить ее в Чайна-таун и поужинать вместе с ней где-нибудь в китайском ресторанчике – «чтобы есть палочками», по настоянию Хлои. В планах на ближайшую неделю значились поход в зоопарк и поездка по канатной дороге.

– Спасибо, что ты так добра к ней, – произнес Лесли, укладываясь в постель рядом с Коко.

– Мне это совсем не в тягость, – ответила она, радостно улыбаясь. Лесли снова встал и запер дверь спальни. – Что ты делаешь? – удивилась Коко, прячась поглубже под одеяло и сдерживая улыбку. Ей нравились и дни, проведенные втроем, и вечера наедине с Лесли.

– По-моему, нам выпала возможность уединиться. Когда в доме ребенок, такое случается редко.

Оба понимали, что недавняя свобода избаловала их, но и не думали винить Хлою за то, что стали реже оставаться вдвоем.

Лесли погасил свет, обнял Коко и с восторгом обнаружил, что она успела избавиться от пижамы под одеялом, пока он относил в постель Хлою. Он сбросил боˊксеры, и через несколько минут страсть вскружила головы обоим. Приезд Хлои словно сблизил их еще сильнее, если это возможно. Коко и раньше было не на что жаловаться, а теперь блаженство переполняло ее.

Глава 10

За две недели, которые Хлоя провела у отца и Коко, они ухитрились выполнить все данные девочке обещания и даже больше. Они побывали в двух зоопарках – в Окленде и Сан-Франциско, а вдобавок в Музее восковых фигур на набережной Фишермен-Уорф. Коко опасалась, что Хлоя может испугаться, но девочка осталась довольна. Дважды они ездили в Чайна-таун и бродили по Сосалито, посещали кинотеатры, прокатились в вагоне знаменитой канатной дороги, выходные снова провели в Болинасе и построили новый замок, еще выше и причудливее прежнего. Коко предложила заглянуть на фабрику игрушек, где они заказали единственного в своем роде плюшевого мишку – его должны были сшить по рисунку Хлои. У Александра появилась подружка – маленькая медведица в розовом платье, названная в честь польщенной Коко. Хлоя с гордостью показала игрушку отцу. В последний вечер они все вместе поплавали в бассейне, потом Коко приготовила ужин. Она даже испекла торт с розовой глазурью и разноцветной сахарной обсыпкой. Торт вышел кривоватым, но все равно понравился Хлое. Коко выложила на глазури имя Хлои разноцветными конфетками «Эм-энд-эмс».

За ужином Хлоя поинтересовалась, намерены ли пожениться ее отец и Коко. Лесли уклонился от ответа. Этот вопрос они с Коко еще не обсуждали, хотя о детях заговаривали несколько раз. Лесли надеялся уговорить Коко перебраться с ним в Лос-Анджелес, но пока так и не добился согласия. К городу своего детства и к тамошнему образу жизни Коко питала непреодолимое отвращение. Прежде чем обсуждать брак, следовало обойти ряд препятствий, но Лесли внутренне готовился к этому. Хлое он не дал вразумительного ответа лишь по одной причине – чтобы не разочаровать ее на случай, если все разладится. Девочка успела полюбить Коко и даже привязаться к обеим собакам.

– Наверное, твоя сестра все-таки лесбиянка, – подумав, заявила Коко малышка однажды днем. – А то она не стала бы держать такую большую собаку. Девочки заводят пуделей и йорков, совсем маленьких и пушистых, а такие собаки, как Джек, бывают только у мальчишек.

– Может быть, ты и права, – как ни в чем не бывало откликнулась Коко. – Надо будет у нее спросить.

Обманывать Хлою ей не хотелось, но и к прямому ответу она была пока не готова. Не хватало еще, чтобы сразу после возвращения домой девочка объявила матери, что у Коко есть сестра-лесбиянка. Моника может подумать, что в присутствии ребенка говорили о вещах, не предназначенных для детских ушей. Впрочем, для самой Моники не было запретных тем в разговорах с дочерью. Но поскольку Хлоя ее ребенок, Моника имеет на это право. Коко предпочла бы точнее определить границы дозволенного, тем более что и Лесли придерживался традиционных принципов воспитания. До сих пор их взгляды и убеждения неизменно совпадали.

Лишь одно маленькое происшествие подпортило пребывание Хлои. В последний вечер накануне отъезда девочка обожгла палец, жаря вместе с Коко маршмеллоу над плитой. В спешке Хлоя схватилась за раскаленную докрасна вилку, пытаясь снять с нее вязкую массу маршмеллоу, взвизгнула и мгновенно разразилась слезами, как сделала бы на ее месте любая шестилетняя девочка. На пальце вскочил волдырь. Коко среагировала моментально, подставила палец под струю холодной воды, и тут на голос дочери примчался встревоженный Лесли.

– Что с ней? – в страхе крикнул он, заметив слезы на щеках девочки. – Порезалась?

– Обожгла палец, – объяснила Коко, прижимая Хлою к себе и помогая ей держать пострадавший пальчик над раковиной под струей воды.

– Ты что, разрешила ей одной играть над включенной плитой? – возмутился Лесли, но тут у Хлои мигом высохли слезы. Малышка повернулась к отцу.